Валюта для надежды - [27]

- Ну что, что? - тормошила его сзади Вика, пока он заводил мотор.

- Не мешай! - оборвал он её и выехал на улицу. На набережной остановился, вышел из машины и, размахнувшись, швырнул ключ в воду. Описав дугу, ключ исчез в безмятежно тихой реке.

- Ты что? Что ты сделал, Жорик? - охваченная нехорошим предчувствием, забеспокоилась Вика.

Георгий резко тронул с места и, повернувшись к ней, зло выпалил:

- Он хотел меня пристрелить, скотина.

- Он видел тебя?

- Не успел... Да и хрен с ним.

- Что, что ты сделал? - повторяла Вика.

- А что, по-твоему, я вообще мог там сделать? Я что, дипломат? Ты что, не знала, чем это может кончиться? Что я ему, лекции, что ли, буду читать? Манерам не обучен... Терпеть не могу, когда на меня шпалер наставляют. Я ж поговорить шел... Попросить, а он - шпалер!

- Что теперь делать, что делать? Меня трясет всю. А если...

- Первое. Забудь о нашей встрече, выбрось из головы. Мы с тобой сегодня не виделись. Второе. Ты прошла наверх с какой-то группой. Поэтому тебя не заметили и не остановили. Так?

- Да, да...

- Нашла номер, постучала, подождала, опять постучала, повернулась и ушла.

- А может быть... Жорик, у меня же есть его телефон. Я могу сказать, что я ему звонила весь вечер, но номер не отвечал. А?

- Еще лучше. Главное - мы не виделись. Саранцеву придется сказать, он и прикроет, я ему зачем-то нужен. Едем к нему. В "Вертикаль", они все на презентации. Да не вешай ты нос. Подумаешь, одним мафиози больше, одним меньше. Делов-то. Сама говорила, садист он. Нам ещё спасибо должны сказать, раз менты не справляются.

- Страшно все это, Жорик.

- Дошло наконец. Куда ты полезла? Это ж война, только никто не признается. Выходи замуж и сматывайся из нашей конторы, пока спидоносцем не стала или не пришил кто-нибудь.

- Ну спасибо. Ну и хамье вы все.

- А ты ангел, да? Ты думаешь, много денег у них заработаешь? Не думай, лишнего Маркело не даст. А кровушку попьет. И амбразуру какую-нибудь тобой заткнет, уж поверь.

- Ты же сам меня устраивал.

- Я тебя устроил, да. Скольких устраивают, да не все остаются. Поймут, что к чему, и ходу. А ты денежки чересчур любишь. Вот и осталась. Так что я ни при чем.

- Зря ты обо мне так думаешь, я не денежки люблю, я терпеть не могу нищенствовать. Но ведь можно зарабатывать и без этих гадостей. Тихо, спокойно. Люди зарабатывают...

- За красивые глазки? В чистой постельке? У нас, к твоему сведению, сейчас и постель - окоп. Война идет, дура. Год назад ещё можно было. Все изменилось, и Маркело давно не тот. И клиент у него попер не тот. Сама знаешь. Большие деньги красиво не сделаешь, не получается. Деньги бешеные значит, и все остальное не лучше.

- Как я его ненавижу, Жора, если бы ты знал! Как ненавижу...

- Сейчас я подкачу к "Вертикали" и стану за углом. Ты осторожно пройдешь и вызовешь Саранцева.

- А если Маркело увидит?

- Скажешь, звонила, звонила, телефон в номере не отвечает...

Глава 12. ДАМЫ И ГОСПОДА

Ярко освещенное фойе киноконцертного зала "Вертикаль" наполнялось приглашенными. Центр занимали сверкающие фужерами и напитками три десятка столиков, за ними у дальней стены возвышалась временная сцена со столом президиума и микрофонами.

Саранцев занял удобную для наблюдения позицию у запасного выхода и, скрестив руки, бросал короткие цепкие взгляды на входящих.

Попав в фойе, приглашенные пополняли медленно двигающийся по кругу пестрый поток. Оживленные лица, блестящие лысины, оголенные плечи, колени, заграничные костюмы и галстуки, небрежно расстегнутые куртки и пестрые свитера. Легкий шум, смешки, приветственные возгласы. Гудящая живая колода карт с тузами, дамами, королями и валетами и, конечно, с шестерками, усмехнулся Саранцев. Многих он где-то видел. Вот кругленький сладколицый усатый модельер в каком-то железнодорожном кителе, кокетливо закатив глаза, изображает из себя национальное достояние, весь, бедняга, так и лоснится от самодовольства. Рядом три млеющие от восторга ассистентки в чем-то розовом, зеленом и бело-голубом. Около них - два известных сатирика, клеймители народных пороков. Один периодически ощупывает нагрудный карман, наверное, проверяет, не забыл ли текст с заготовленными шутками. За соседними столиками - группа знаменитых политологов и экономистов. Ближе к сцене рослая журналистка в джинсах и свитере, известная скандальными статьями о мужских гениталиях в газете "От и до". Теперь она мирно беседовала с пожилым публицистом, разоблачавшим в свое время работу прачечных. За сценой распаковывал свои инструменты вокально-инструментальный ансамбль "Инвазия".

Телевизионщики растягивали кабель, бегали в проходах между столиками, суетились, размахивали руками. Наконец они включили дополнительный свет, направили его на сцену и успокоились.

Появились Капитонов, Авдеев и Камовский. В элегантных темных костюмах, светлых сорочках и ярких галстуках троица выглядела празднично. Их сопровождала молчаливая свита из нескольких молодых парней. Среди них был и свой человек - Зуев. Они остановились, ожидая кого-то. От входа к ним направилась группа женщин. Саранцев оживился, узнав среди них жен своих компаньонов. Это было сверх программы, руководство будущего фонда приглашать на презентацию своих благоверных не планировало. "Не отбились-таки мужики, ну, Авдеев - понятно, но как Камовскому не удалось загадка, - ухмыльнулся Саранцев. - Интересно, куда они их посадят?"