Вальс над бездной - [41]

Лиза выпалила свои страхи Инге и замерла, ожидая, что ей ответит мудрая мачеха, ставшая не только близкой подругой, но и такой родной, как мать? Инга всегда была на ее стороне, но и правду скрывать не станет, чтобы не обнадеживать зря.

– Мне кажется, Дэн в тебя действительно влюблен, – сказала Инга после долгой паузы. – Иначе бы я после того расклада так не беспокоилась.

Лиза невольно улыбнулась. Как ни странно, напоминание об опасности ее не встревожило, а наоборот – успокоило.

* * *

– Петь, я ту девушку и пальцем не тронул, веришь? – повторил Дэн, тогда как Ивасин во время его рассказа хранил тяжелое молчание, шел, заложив руки за спину и подавшись всем корпусом вперед. Они прогуливались по парку неподалеку от места работы Петра, меряя неторопливыми шагами сухие асфальтированные дорожки. Дэн в который раз порадовался тому, что вызвал друга для разговора на воздух: в душной и подавляющей своей официальностью атмосфере кабинета следователя он вряд ли смог бы рассказать все, как сейчас.

– Я-то верю. Но остальные поверят ли? – наконец-то произнес Ивасин и развернулся к нему. Вопрос был риторическим, поэтому Дэн промолчал.

– Жаль, что ты не рассказал мне все это сразу, как только я сообщил тебе об убитых девушках.

– Думаешь, та история имеет отношение к ним? – встрепенулся Дэн.

– Не исключаю! Сам подумай.

– Но прошло уже столько лет… Двенадцать!

– А историю грозят вытащить на свет сейчас! – возразил Петр и сурово сдвинул густые брови.

Какое-то время они шли не разговаривая. Ивасин смотрел в посветлевшее небо, Дэн, наоборот, согнутый тяжестью воспоминаний, – в землю. Старая история, похороненная, казалось бы, не только под толщей лет, но и в сговоренном молчании, ожила в памяти так ясно, как если бы случилась вчера. А может, это уже воображение спустя годы дорисовало то, что Дэн не мог тогда увидеть. Но сейчас он ясно вспомнил и внешность девушки, и ее имя, и обстановку комнаты, и обстоятельства.

…Они собрались на квартире Костика Бабкина, чтобы отметить двадцатилетие Паши Сергеева. Родители Костика уехали на все выходные – великая удача, особенно если у друга день рождения, а отпраздновать негде. Дэн помнил, что собраться должна была чуть ли не вся мужская половина их студенческой группы, но кто-то уехал перед майскими праздниками домой (кто жил в общежитии), кто-то неожиданно заболел. В итоге осталось их четверо: Сергеев, Бабкин, он, в тот период еще Марков, и девушка – новая знакомая Кости. Где Бабкин с ней познакомился, при каких обстоятельствах – это было неважно. А важным оказалось то, что девушка собиралась позвать подруг, но отчего-то пришла одна. Дэн помнил, что девушка, которая представилась Анной (именно так, полным именем и даже с фамилией – Шумова), была очень симпатичной. Невысокой и хрупкого сложения, но с хорошо развитой грудью, которую подчеркнула соблазнительным декольте. Еще у нее были ровные волосы пшеничного цвета и синие, как у куклы, глаза. Только на этом сходство с куклой и заканчивалось: взгляд у девушки оказался не наивный, а цепкий, бреющий. И яркие от природы губы кривила снисходительная усмешка. Анна знала, что была привлекательна, видела, что понравилась сразу троим. И внимание двадцатилетних молодых людей ей настолько льстило, что Дэн заподозрил, что и пришла она на вечеринку одна, дабы не делить мужское внимание с подругами.

Они втроем наперебой ухаживали за Анной, состязались в остроумии, приглашали по очереди на танец. В тот странный и страшный вечер кодекс их мужской дружбы казался им особо сильным: они не соперничали между собой за внимание девушки, а делили его между собой поровну.

К вечеру они подготовились «по-мужски»: закупили больше выпивки, чем еды. То ли промахнулись, то ли рассчитывали на большее количество гостей. Анна почти не пила, только приторный кагор. А они, парни, налегали на спиртное крепко. Не то чтобы все трое любили алкоголь, но в тот вечер ими двигала шальная бравада. Дэн еще помнил, как танцевал с Анной и, кажется, пытался ее поцеловать. Только вот удачно ли закончились его попытки или нет – не знал. Помнил, как отошел к столу, чтобы взять с него стакан, как возмутился тем, что Анну тут же увел в танце кто-то из его приятелей. Но, рухнув на стул, моментально уснул. Никогда в жизни, ни до, ни после, он не бывал настолько пьяным.

Разбудил его шум – возня, стоны и крики. Дэн с трудом разлепил глаза и, держась за стол, поднялся. Его качнуло, а вместе с телом закачались, будто подвешенные на веревках, стены. Комната словно завалилась набок, потолок опрокинулся, а пол поехал из-под ног. Дэн удержал равновесие, но его замутило. И он, спотыкаясь и натыкаясь на стены, ринулся в туалет. Сколько он провел там, стоя на коленях над унитазом, а потом – сунув голову под кран, Дэн сказать бы не смог. Наверное, вечность. Потому что за это время шум в квартире стих. А может, он снова уснул там, скрючившись на полу совмещенного санузла? Потому что когда наконец-то вышел из ванной, квартира встретила его безлюдностью. Только на столе еще стояли тарелки с заветренными нарезками и грязные бокалы – напоминание о том, что тут недавно развернулось пиршество. Окликая друзей, Дэн обошел комнату, вышел на кухню и увидел там уснувшего за столом хозяина квартиры. Помнится, его несколько обескуражило то, что на Бабкине из одежды оказались лишь приспущенные трусы и один носок. Дэн не стал будить Костика и отправился на поиски остальных. Дверь в одну из комнат была приоткрыта. Дэн заглянул в нее и по аккуратно застеленной покрывалом двойной кровати догадался, что это была родительская спальня. Он поспешно вышел и в тот момент услышал за спиной тихий всхлип. В другой комнате, Костиковой, на разложенном диване лежала кое-как прикрытая платьем Анна и плакала. Дэн вошел в комнату и присел рядом. Но девушка резко отодвинулась и забилась в угол. Вид у нее был ужасающий: тушь размазалась от слез, и черные круги вокруг глаз казались инфернальными, одна скула припухла и наливалась синяком, а из разбитой губы по подбородку сочилась кровь. Шокированный, Дэн протянул руку, чтобы успокоить девушку, но Анна безумно вытаращила глаза и вдруг закричала: «Не трогай меня! Не трогай!» – «Я тебя не трогаю», – поспешно ответил Дэн. Но Анна вжалась спиной в стену и страшным шепотом проговорила: «Ты! Ты тоже, как они! Ты тоже! Ты тоже!» – «Я тебя не трогал», – возразил он. Но она его будто не слышала, продолжала рыдать и смотреть на него с такой ненавистью и таким страхом, что Дэн невольно отшатнулся. Он выскочил, чтобы принести Анне воды. И заодно в эту паузу решить, что делать. Вначале он пытался растолкать спящего Бабкина. Потом долго искал чистый стакан или чашку, но все натыкался на какие-то мешочки в шкафчиках, баночки со специями и пакеты с рисом и мукой. Наконец нашел чашку и наполнил ее водой прямо из-под крана. Но когда вернулся в комнату, девушки там уже не было.