Вальс - [15]
Вы знаете, продолжал он посыпать солью Лилины раны, кто и зачем использует слова «права человека». Кто и зачем. Кто и зачем. Кто и зачем.
Лиля, конечно, могла бы сказать журналисту, что эти проклятые слова возникли у нее в глотке сами собой, что нигде она их не подслушивала, что никто их ей не нашептывал. Просто ветром жизни надуло. А если он утверждает, что у нее нет сознания, то ответ прост: нет жизни, нет и сознания. Чудес на свете не бывает.
Расстались они на горячих нотах, и было ясно, что Лилю второй раз словесно высекут в печати. Лиля, жаль, сама не читала печатной продукции, а то могла бы и загордиться. Не часто кого в печати дважды в гроб ложат.
Проспавшись после такого разговора, Лиля, однако, проснулась несколько другим человеком. Она вспомнила про права человека и про то, как журналист при этих словах заерзал.
Чтобы разведать их смысл, она отправилась к одной знакомой, которая только что выползла из психушки. Та должна была знать, и она знала.
Ты что, дура, сказала она Лиле, не соображаешь, что говоришь. Права человека, а. Права человека, ну-ка. Ты это что, жопе журналисту сказала-ляпнула? Ну, ты даешь.
Да что же я такое сказала, не унималась Лиля причитать, что я такого плохого-то сказала. Что он приябывается к словам-то.
А он то приябывается, сестра, что это слова чужие и нехорошие. Не мы их придумали.
А как же я, не унималась Лиля. А как же я. Я нигде их не подслушала. Никто мне таких слов никогда не говорил. Ну, я сказала, права. Ну, я сказала, человека. Я же ничего больше не сказала. Я судилась, я знаю, что бывают права. И я как-никак сама человек. Или все неправда.
Между правдой и неправдой, объяснила только что вышедшая из психушки вокзальная блядь, разобраться нелегко. То ли правда неправда. То ли неправда правда. Мой психиатр объяснил, но только он сам с приветом. Меня выпустили, его, между прочим, посадили.
Да мне наплевать, очухалась Лиля, что с твоим психиатром произошло. Мне интересно, что мой журналист хотел сказать, пришивая мне нехороший смысл для слов права человека.
А, сказала собеседница, вот то-то и оно. Мне недавно адвокат сообщил, что права человека вроде атомной бомбы. То есть ля-ля-ля и шу-шу-шу, там, где нас, дочка, нет. Иначе говоря, заграница требует, чтобы мы соблюдали права человека, и тогда заграница будет нам продавать гречку и еще какую-то японскую херню.
Из этого разговора Лиля вышла умнее, чем была, когда в него вошла. На этого журналиста, решила она, другой журналист найдется. Не может же быть, что на другой стороне не сыщется такая же жопа. Надо найти западного журналиста и напустить его на «Огонек». Посмотрим, кто кого сборет.
С этими мыслями Лиля направилась в сторону гостиницы «Киевской», где, как она хорошо знала, водятся иностранцы. Сперва ей попались два поляка, и она не знала как от них отвязаться. Потом какой-то американский баптист, который отвязался от нее довольно быстро сам. Потом был швед, оказавшийся не то коммунистом, не то социалистом — Лиля разницу, натурально, не знала. Но так или иначе, а он ее не понял. На ее жалобы, что, дескать, тайные агенты КГБ хотят отнять у нее жилплощадь, он отвечал, что с таким делом надо обращаться в суд, а не к какому-то несчастному шведу.
За шведом Лиле попался финн, но финн, только заслышав Лилины жалобы, впал в настоящую панику и стал звать милицию.
Серия неудач настроила Лилю на хмурый лад. Ей казалось, что тайные силы зла не хотят, чтобы она пробилась к свободному миру и смогла ему поведать о своем горе-злосчастии. Судьба явно уводила от нее в сторону хороших иностранцев, а посылала ей нарочно плохих.
Но тут наконец полоса невезения кончилась, и Лиля нарвалась на немца. Причем судьба как будто решила расплатиться с Лилей за все предыдущие Лилины неудачи. Лиля повстречала того самого немца, за которого в прошлом собиралась выйти замуж. Вот уж действительно повезло так повезло. Когда Лиля немца увидала, у нее потемнело в глазах и сердце буквально разорвалось на части. Лиля еще не знала, чего от немца ей следует ждать, но приняла это повторное явление как знак.
Немец с той прошедшей горячей поры сильно изменился. Главное, что с тех пор он выучился говорить по-русски. Он несказанно обрадовался, повстречав Лилю, и наговорил ей кучу комплиментов. Лиля позвала его в гости, и немец с превеликой радостью пошел.
Он захватил из валютной лавки колбасы, сыра и кетчупа, водки и вина. Лиля купила в своей лавочке кислой капусты, и они сели пировать. Пировали они весь вечер. Лиля все немцу рассказала. Он вместе с ней ругался, даже матерился — такой славный немец стал. Но когда Лиля его попросила сообщить в западных газетах, как ее тут преследуют по части жилплощади и моральной репутации, немец только захохотал и замахал своими гестаповскими лапами.
Нет, нет, объяснил он. Это сделать никак невозможно. Я имею дела с Москвой, втолковывал он Лиле очевидные вещи, я не могу позволить, чтобы быть запутаться в таких гешефтен. Деньги, деньги, пояснял он, профит, твая понимай?
Деньги Лиля понимала. Профит тоже. Она сильно расстроилась. Похоже, судьба ее обманывала. Так все хорошо складывалось. Но в последний момент срывалось. Что ж, против денег не попрешь. Деньги — все равно что советская власть. Против советской власти переть — так это хотя бы красиво. Во всяком случае, публика это любит, А против денег? Засмеют только. Кто ж, не будучи психом, будет деньгам возражать.
Сюжеты напечатанных в этой книжке рассказов основаны на реальных фактах из жизни нашего недавнего партийно-административно–командного прошлого.Автор не ставил своей целью критиковать это прошлое задним числом или, как гласит арабская пословица: «Дергать мертвого льва за хвост», а просто на примерах этих рассказов (которые, естественно, не могли быть опубликованы в том прошлом), через юмор, сатиру, а кое–где и сарказм, еще раз показать читателю, как нами правили наши бывшие власти. Показать для того, чтобы мы еще раз поняли, что возврата к такому прошлому быть не должно, чтобы мы, во многом продолжающие оставаться зашоренными с пеленок так называемой коммунистической идеологией, еще раз оглянулись и удивились: «Неужели так было? Неужели был такой идиотизм?»Только оценив прошлое и скинув груз былых ошибок, можно правильно смотреть в будущее.
"Идя сквозь выжженные поля – не принимаешь вдохновенья, только внимая, как распускается вечерний ослинник, совершенно осознаешь, что сдвинутое солнце позволяет быть многоцветным даже там, где закон цвета еще не привит. Когда представляешь едва заметную точку, через которую возможно провести три параллели – расходишься в безумии, идя со всего мира одновременно. «Лицемер!», – вскрикнула герцогиня Саванны, щелкнув палец о палец. И вековое, тисовое дерево, вывернувшись наизнанку простреленным ртом в области бедер, слово сказало – «Ветер»…".
«На сигарету Говарду упала с носа капля мутного пота. Он посмотрел на солнце. Солнце было хорошее, висело над головой, в объектив не заглядывало. Полдень. Говард не любил пользоваться светофильтрами, но при таком солнце, как в Афганистане, без них – никуда…».
«Шестнадцать обшарпанных машин шуршали по шоссе на юг. Машины были зеленые, а дорога – серая и бетонная…».
«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.