Валить деревья - [13]

2

Сегодня был неплохой день. Я сдал зачёт, везде успел, даже пообщался с каким-то писателем детективов или что-то вроде того, когда я просто стоял и курил на перроне. А этот парень просто попросил сигарету и загрузил меня своей проблемой. Так что я был доволен собой. Минут сорок назад только пришел домой, а времени сейчас я вам скажу уже почти восемь вечера. Сходил в душ, как полагается, поужинал и теперь сидел с бабулей перед телевизором.

— Бабуль я сегодня общался с писателем. И знаешь, он сегодня рассказывал постоянно о том, что он хочет, что-то раздуть. Точнее не что-то, а свои произведения. Мол, он их мастерски раздувает. Я все слушал и не как не мог понять, зачем и что это вообще значит?

— не знаю Павлик.

— может он дурак?

— а может ты дурак?

— а я то что?

— не суди Паша, и не судим, будешь. Если ты чего-то не знаешь, что знают другие, это не значит что все кругом дураки.

— но я не в том смысле.

— в том в том.

Я помолчал, подумал, посмотрел на бабулю. Она сидела в своем креслице и улыбалась.

— ну да ты права.

— подумал?

— подумал.

— вот видишь, как полезно думать, прежде чем сказать.

— вижу.

— вот и молодец. Иди кстати поставь чай.

Я ушел на кухню и включил чайник. Достал кружки, насыпал сахар, налил заварки, кинул по два листка мяты и залил всё кипятком. Размешал и принёс в комнату. Бабушка переключала каналы.

— ой, Павлик, как тебе будет тяжело жить. Ладно, я старая. А ты — то совсем юнец, а в стране такое творится. Раньше хоть что-то стоили, а сейчас? Этот Лупин Антон Антонович только и обещает, только обещает. Пенсии нам урезал, войны всякие. Да… Подай-ка кружку.

Я подал бабуле её кружку.

— так вот мой дорогой. Никогда не обещай и не клянись, слышишь? Это не хорошо. Мы не когда не можем знать, что будет с нами через час, полчаса, не говоря уже о следующем дне. Поэтому сынок будь умнее и честнее с самим собой и с окружающими.

— как скажешь.

— так-то лучше. Кстати к завтрашнему дню готов?

— а что завтра?

— институт.

— ну да.

— не ну да, а иди и посмотри ещё разок, всё ли собрано и сделано.

— ага.

Я как раз допил чай и ушёл к себе в комнату. Тетради, лежавшие на столе, я кинул к учебникам в рюкзак, вышел на балкон и достал сигарету. А отсюда неплохой вид всё-таки открывается. Двор, в котором я вырос. Первый раз упал и первый раз влюбился. Да, это хорошее место. Все мои друзья умещались в соседних подъездах, а не на страницах в интернете. Много времени прошло. Хорошего времени. Я закрыл балконное окно, затем дверь. Вернулся в комнату, допил остатки чая, что остались на донышке. Тааак бабуля мне говорила Чехова почитать, сейчас и начнем. Я нашел, какой-то сборник, уселся на диван и стал читать. Знаете, я часто вспоминаю деда. Он был знатным дедом. Иван Михайловичем его звали. Родителей не помню, да и как помнить, когда они разбились на машине, когда мне было два года. С того то момента и растили меня бабуля с дедом. Помню вечера, такие знаете уютные и спокойные с ними двумя. Они постоянно подшучивали друг над другом. Родителей не вспоминали. Старались не вспоминать. Бабушка всегда плакала, когда я вдруг заводил разговор или сама ненароком заговаривалась. На праздниках за обедом и ужином мы читали молитву, вставая из-за стола и держась за руки. С бабулей, каждое воскресное утро мы шли в храм на утреннюю службу. Шли рано, рано. Ещё обычно темно было, разве что летом, солнце уже освещало все наши улочки, и мы одинокие, но не заблудшие путешественники, но как будто одни во всём городе идём с ней в храм. Они у меня по профессии инженеры. И поэтому яростно хотели и меня туда отправить, но увидев мои успехи в этом деле, от затеи, конечно с сожалением, но отказались. Дед мне всегда говорил:

— Павлик не будь дураком.

— не буду дед.

— ой, боюсь, будешь.

— да нет дед. Честное слово.

— слово мне даешь?

— слово даю!

— ну и дурак, ты Пашка!

— нет, не дурак.

— дурак. Не надо Паша никому и мне, в том числе давать слов своих и обещаний. Ты делай. Поступками мне своими покажи, что ты не дурак, тогда и поверю.

— хорошо. Я докажу. Вот увидишь.

— вот и хорошо. А теперь иди бабушке помоги.

И я убегал из комнаты на кухню на помощь к бабуле. А та меня гладила по голове и только лишь говорила:

— иди отдохни сынок, или погуляй сходи. Вон все ребята на дворе.

А я ей отвечал, с деловым видом.

— нет. Я пришел тебе помочь. Давай помогу. Что сделать?

— я уже всё сделала. Иди, иди погуляй.

Улыбаясь, говорила она.

И конечно я долго не сопротивлялся, а собирался и бежал на двор. Вот так лежу сейчас вспоминаю и так хорошо и горько. Деда нет. И я как то даже привык, что его нет. Привык, как привык курить. Как привык умываться по утрам. Как привык надевать штаны и рубашку. А как вспомню, то так и жду, когда он зайдет ко мне в комнату или крикнет мне что-нибудь своим хриплым басом. Но он не зайдет и не крикнет. И я это знаю. И от этого очень не по себе.

3

На следующий день бабули не стало. Она просто шла домой, и у неё остановилось сердце. Она упала, и кто-то из прохожих вызвал скорую. Я был в институте. Мне позвонили, сообщили новость. А дальше… Я не хочу об этом рассказывать.

Дальше я вернулся домой. В пустой, холодный дом. Бросил в прихожей рюкзак и уехал в Москву к Игорю. После мы пошли в бар. Потом мы пошли ещё в один. Напившись почти до отключки, поехали в его любимый клуб. Игорь ушёл внутрь, а я остался один. Пьяный, непонятный. Стоять на улице, в руках с его или не его, но с тем, который он мне дал пистолетом в руке. В трех метрах от меня стояло четверо ребят и трое девчонок не менее пьяные, чем я. Один из них очень много говорил, видимо шутил и кричал. Кричал он наверняка еще и потому, что из клуба доносилась эта сумасшедшая музыка и говорящего спокойным голосом вряд ли кто-нибудь услышал. Он был заводилой и забиякой, как говорила моя бабуля. Я достал сигарету из-за уха и поджёг её. Тут этот веселый парень, как я заметил, повернулся в мою сторону и что-то начал кричать. Я его не слышал. Только рот его безобразно открывался и закрывался бесконечно быстро и руки помогали ему говорить. Он их поднимал и опускал. Разводил по сторонам и махал ими, но всё бесполезно. Тогда этот парень подошёл ко мне и в шаге от меня остановился. И я наконец услышал, что же он мне говорил.