Валет мечей - [43]

Так он и лежит, наполовину зарывшись в песок, на глубине семнадцати саженей, в самом основании чудовищной воронки, обрастая легендами и воспламеняя воображение многочисленных охотников за морскими кладами, а запертый в золотой темнице бог не дает Мальстрему вновь пуститься в дьявольскую пляску.

И в довершение всего, вместо того чтобы использовать и бросить Сиф и Афрейт, как они уже неоднократно поступали со своими прежними любовницами и хозяйками, ставшие до тошноты примерными плуты ухаживали за двумя суфражистками, явно делая ставку на длительные и взаимовыгодные отношения.

Именно эта вторая волна настораживающих – нет, прямо-таки возмутительных – слухов заставила многих поверить в невероятную новость, пришедшую еще раньше: будто в почти бескровном сражении с минголами Фафхрд умудрился потерять левую руку, которую заменил ему кожаный протез с приспособлениями для пользования вилкой, ножом, луком – целым арсеналом орудий. Всем стало казаться, что сбываются старые пророчества о бедах, постигающих героев, вздумавших сойти с предначертанного им судьбою славного и занимательного пути: счастье наконец изменило Фафхрду и Серому Мышелову и скоро падкая на развлечения публика и думать о них забудет.

Те, кто так считал – а было их немало, – с легкостью поверили и в то, что чародеи Шильба и Нингобль разочаровались в своих учениках и, умыв руки, предоставили их судьбу заштатным божкам – паукообразному Могу, расслабленному Иссеку и вшивому Косу: завершить дело, наслав на них порчу и превратив их раньше времени в чокнутых трясущихся старикашек. Просочились сведения и о том, что влиятельные люди – Верховный правитель Ланкмара и Старшина Цеха Воров – подослали на Льдистый остров двух наемных убийц, чтобы стереть Двоих с лица земли. И когда южных земель достигло известие о том, что героям-отступникам удалось-таки в последний момент справиться с наемниками и стряхнуть с себя проклятие, хулители тут же завопили, что в этом нет никакой их заслуги, так как наверняка дело не обошлось без помощи Сиф, Афрейт и Богини Луны, которой поклонялись обе женщины.

Хулители настойчиво повторяли, что, не отнесись Фафхрд и Мышелов с таким презрением к своей роли героев-негодяев и не отправься на поиски тихой жизни на старости лет, их конец не был бы столь печален. Но они сами отправили себя на свалку и теперь все равно что мертвы, ибо стоит только какому-нибудь приличному богу (Кос, Мог и Иссек, разумеется, не в счет!) добраться до замка Смерти в Царстве Теней и шепнуть пару слов на ухо хозяину, и дни их сочтены.

Если бы эти упреки и более чем смелые прогнозы дошли, до ушей обоих героев, то Фафхрд, вероятно, ответил бы, что поход на север был таким же смелым и дерзким предприятием, как и любое другое в его жизни, и что с момента его появления здесь тревоги и заботы не давали ему ни минуты покоя; что до руки, то ее он потерял, спасая жизнь своей возлюбленной Афрейт и трех ее учениц, прислужниц Богини Луны; тем не менее с любым оружием он и теперь управляется не хуже, чем раньше, так за что же тут критиковать? Серый Мышелов, наверное, сказал бы: «А чего эти дуралеи ожидали?» Лично ему нигде еще не приходилось так лезть из кожи вон, доказывая свое право называться героем, как здесь, в этом негостеприимном холодном крае, где он должен отвечать не только за себя и двенадцать безмозглых подручных-воришек, возглавляемых не более сообразительными лейтенантами Миккиду и Пшаури, но также за свою госпожу Сиф и ее людей да еще и время от времени за людей Фафхрда и половину обитателей острова в придачу.

И все же, несмотря на все протесты, оба героя ощущали по временам приступы глухого отчаяния, ибо кому, как не им, было знать, насколько жестоки и неразумны в своих требованиях могут быть поклонники и как беспросветно горька мстительная злоба богов, держащих в своих руках прихотливо переплетенные нити их судеб. Знали они и то, что мир, в который их забросили боги, иногда ловко подражает вымыслу, дабы его обитатели не заскучали и не впали в черную меланхолию или тупое оцепенение.

Глава 2

Пшаури, проворный молодой лейтенант Серого Мышелова, сидел, низко свесив голову, на кормовой банке рыбачьей плоскодонки, носящей название «Крингл», и глубоко, размеренно дышал. Лодка стояла на якоре в двух ланкмарских милях к востоку от Льдистого острова. Прямо под днищем находился черный провал Большого Мальстрема. Всего семнадцать месяцев назад этот водяной монстр, беснуясь, с легкостью заглатывал корабли, намного превосходящие лодку Пшаури размером.

Был разгар солнечного дня Месяца Сатиров, последнего месяца лета. Солнце беспощадно жгло его мускулистую спину и плечи, а он не сводил глаз с пяти гладких камней, каждый величиной с его голову, лежавших на дне лодки. С плотно охватывавшего талию ремня свисали ножны, в которых покоился хорошо начищенный и смазанный кинжал, и мешок из плотной рыбачьей сети. Горловина последнего топорщилась, удерживаемая кольцом из камыша. При каждом вздохе ремень слегка врезался в худые бока, оставляя красную полоску чуть выше того места, где три еле заметные родинки образовывали треугольник в верхней части его бедра.