Валет мечей - [40]

Смерть последовал за ним, копируя каждое его движение. На этой стороне опоры для рук и ног было больше, тогда как на скользкой траве убийца пару раз чуть было не сорвался. Рядом с Фафхрдом он увидел впадину в скале, которую принял за вход в пещеру. Казалось, все происходит быстрее, чем обычно, и в то же время каждый шаг длится долго, как во сне или при затяжном прыжке, – верный признак приближающейся развязки. Хватит с него разговоров, хватит лекций по естествознанию! Он притронулся к висевшему на поясе кинжалу в ножнах. Скоро! Скоро!

Фафхрд приготовился сделать шаг по направлению к неглубокой нише в скале, на первый взгляд действительно напоминавшей устье пещеры. Присутствие собрата-астронома неожиданно начало тяготить его, так как ему негде было развернуться. И вдруг, хотя на скале кроме них двоих никого не было, он явственно услышал короткий отрывистый смех. Смеялся явно не его спутник, и все же источник смеха был, казалось, где-то поблизости. И неожиданно для самого себя Фафхрд, словно вдохновленный или, напротив, ужаленный этим смехом, сделал гораздо более широкий шаг, чем намеревался вначале. Стоя левой ногой на самом краю узкого каменного карниза, он протянул руку как можно дальше и ухватился за выступ по другую сторону каменного углубления, так чтобы, подтянувшись, миновать углубление и оказаться на противоположном склоне горы. Единственное, к чему он в данный момент стремился, – увидеть бородатую звезду, то единственное сокровище, которое скрывал от него Эльвенхольм.

В то же мгновение убийца нанес удар: все предыдущие движения жертвы были как на ладони, но вот последнего шага он предугадать не смог. Кинжал, вместо того чтобы по самую рукоятку погрузиться в живую плоть, с размаху ударился о кремнистую скалу и переломился пополам. От сотрясения и неожиданности наемник начал терять равновесие.

Фафхрд, оглянувшись, моментально понял суть происходящего и почти небрежным движением ноги подтолкнул вероломного спутника. В мертвенном свете Луны Убийц Смерть Фафхрда отделился от темной громады Эльвенхольма и, один или два раза ударившись о крутой травянистый склон, полетел прямо в молочно-белый туман, поглотивший его. Через несколько мгновений откуда-то снизу раздался глухой удар, и все стихло.

Фафхрд снова перебрался через край утеса. Да, его бородатая звезда, хотя и словно уменьшилась по сравнению с невероятных размеров луной, была тем не менее видна как на ладони. Это его обрадовало. Радость его была сродни тому удовольствию, которое испытывает мужчина при виде красивой девушки, раздевающейся в темноте.

– Фафхрд! – И снова:

– Фафхрд!

– Клянусь Косом, это Скор! – сказал он себе. – И Афрейт! – Он дотянулся до карниза и, надежно устроившись, на нем, крикнул:

– Эй, там, внизу!

Глава 23

События в казарме развивались стремительно и нервно, в основном для Смерти Мышелова. В приступе ярости" охватившей его при виде коллекции невообразимого дерьма, которую этот пустоголовый идиот демонстрировал, словно какое-то небывалое сокровище, убийца чуть было не заколол свою жертву прямо на месте. Но внезапно до его слуха донеслось шарканье, идущее прямо из глубины казармы. Любому наемнику известно, что убивать на виду у возможных свидетелей – последнее дело, и это спасло Мышелову жизнь.

Он пристально взглянул на разочарованного Мышелова (неужто он и впрямь ожидал услышать похвалу своей помойке?). Тот, не говоря ни слова, поманил его за собой к третьей двери, видневшейся в глубине коридора. Следуя за ним, убийца напряженно прислушивался, ожидая возобновления шаркающих звуков. Метавшиеся по стенам тени от лампы пугали его: в каждом углу ему мерещились шпионы и затаившиеся наблюдатели. По крайней мере, этот идиот не прибавил к своей коллекции выигранные вечером золотые и серебряные монеты, стало быть, есть еще надежда увидеть их "товарищей по заключению.

Теперь Мышелов принялся демонстрировать – но как-то вяло, без прежнего задора, словно мысли его витали где-то далеко, – довольно хорошо оборудованную кухню: очаг, плиту и прочее. Постукивая костяшками пальцев по железнобоким чайникам, он рассеянно вслушивался в гудение, издаваемое ими в ответ.

Однако, открыв заднюю дверь, Мышелов снова оживился, и даже призрак прежней улыбки заиграл на его губах. Шагнув в туман, он сделал Смерти знак следовать за собой. Тот пошел, сохраняя видимость абсолютного спокойствия и даже безразличия, в то время как внутри у него все дрожало от напряжения и его кинжал был наполовину вытащен из ножен, готовый дать отпор любой неожиданности.

Мышелов остановился недалеко от дверей, ухватился за какое-то торчавшее из земли кольцо и, потянув за него, открыл небольшой круглый люк. Затем поднял как можно выше свою лампу, свет которой из-за тумана окутывал обоих молочным сиянием, но нисколько не улучшал видимости. Убийца нагнулся и заглянул в колодец.

И тут события стали развиваться стремительно. На кухне послышалась возня и приглушенный топот. (Это Миккиду, наступив на длинный конец собственного носка, растянулся на полу кухни.) Натянутые до последнего предела нервы наемника не выдержали, он выхватил кинжал и тут же упал замертво на крышку сточного колодца. Из его уха торчал кинжал Сиф. Она не могла бы промахнуться даже в таком густом тумане, ибо, никем не замеченная, стояла у кухонной стены в каких-нибудь десяти футах от них.