Валентина - [17]

Взгляд придворной дамы остался твердым и спокойным, но Беренгария отметила, как помрачнели зеленоватые глаза. С самого детства в глазах Валентины, как в зеркалах, отражалось ее настроение: в печали они становились темно-зелеными, как вода в крепостном рву, а от радости приобретали голубой цвет летнего неба.

Беренгария продолжала дразнить ее:

– Паксон – великолепный любовник, дерзкий, напористый, пылкий… просто великолепный!

– Пожалуйста, Гария, не продолжай! Мне это совсем не интересно. Ты должна остановиться и подумать о том, что делаешь! Это все ведь очень опасно!

– Ты беспокоишься, Валентина, о сохранности моей головы или же своей? А может быть, твоя щепетильность объясняется нежными чувствами по отношению к моему мужу?

Валентина возмущенно отшатнулась.

– Гария!

– Мои подозрения верны, не так ли? – настаивала Беренгария, ехидно улыбаясь. – Ты думаешь, я такая уж дурочка, что ничего не замечаю? Ты была со мной на том турнире, где обе мы впервые увидели Ричарда Плантагенета! И ты была так же покорена его доблестью и красотой, как и я сама, да и все остальные женщины, присутствовавшие в тот день на турнире! Ты полюбила Ричарда тогда, и любишь по сей день, потому и защищаешь его, – Беренгария презрительно плюнула, – хотя прекрасно знаешь, что он любит мужчин!

– Зачем вы так говорите, моя королева? Зачем вы клевещете на короля? Пока вы не стали распускать эти злобные слухи, даже слабая тень позора не касалась моего повелителя Ричарда. Золото, что он дает вам для ваших нужд, вы используете на подкуп музыкантов и певцов, чтобы они насмехались над ним в своих песнях! Ричард Львиное Сердце посвятил себя святому делу, а вы, Ваше Величество, издеваетесь над супругом за то, что он пренебрегает обязанностями мужа ублажать ночами жену. Как глупо!

– Нет, Валентина, это ты глупа! Ты не видишь того, что всем ясно, как белый день. Ричард не столько поглощен завоеванием Святой земли, как обменом нежными улыбками с Филиппом, – принялась настаивать на своих обычных обвинениях Беренгария.

– Король Франции – его друг с детства, – возразила Валентина.

– А этот фатоватый музыкант? – возмутилась Беренгария.

– У них общие интересы. Ричард так любит музыку! И сам, к тому же, сочиняет мелодии, причем весьма приятные для слуха!

– А не умеет ли мой повелитель также готовить, прясть и шить? Раскрой глаза, Валентина! Мой муж не питает расположения к женщинам.

– Я этому не верю, – резко ответила придворная дама, и ее глаза блеснули. – Но даже если это и так, твое поведение, Гария, все равно называется изменой и предательством! И твои ненасытные плотские желания подвергают опасности не только тебя, но и меня, и Сину, и всех твоих приближенных!

– Довольно! Вы переходите дозволенные границы, леди Валентина! Напоминаю вам, что говорите вы сейчас с вашей королевой! При всех этих разговорах об измене… как бы вы расценили свое поведение в отношении меня? Пожалуй, мне следует приказать вздернуть вас на дыбе и четвертовать! – Беренгария отшвырнула расческу и угрожающе двинулась на Валентину. – Ваша королева советует вам, леди Валентина, попридержать язык и приготовить ей ванну.

Взгляд Беренгарии, устремленный на придворную даму, не оставлял сомнений в реальности угрозы. Валентина содрогнулась и принялась снимать простыни с постели королевы.

– Ваше Величество забывает, что я придворная дама, а не служанка. Я передам слугам указания насчет ванны.

– Валентина, – вдруг заговорила очень вкрадчиво Беренгария, – меня сейчас посетила одна хорошая мысль. Помнишь, как Сина купала нас, когда мы были с тобой детьми? Ты говоришь, тебе нужно поспать?

При воспоминании об обнаженном теле Валентины, сверкающем в потоке солнечного света, взгляд королевы стал жгуче-томным.

– Ваше Величество может искупаться, но без меня, – твердо заявила Валентина, от отвращения ее даже передернуло. – Королева забывает, что мы уже не дети.

Беренгария собралась было возразить, но передумала. Лучше уж подождать и выбрать нужный момент! В глубине души королева не сомневалась, что рано или поздно Валентина подчинится всем ее желаниям. Ведь она молодая женщина, вполне созревшая для страсти, но, вне всякого сомнения, еще девственница.

Вся жизнь Валентины, исполнявшей теперь обязанности придворной дамы, проходила изо дня в день под пристальным взором повелительницы. Приближенные королевы вели довольно замкнутый образ жизни, и ни один мужчина не мог бы ухаживать за дамой без ведома и одобрения Беренгарии.

– Сегодня у меня нет желания чувствовать на своем теле шершавые руки Сины. Если ты отказываешься составить мне компанию, то пришли ко мне Тарсу, эту глупую девицу, что присоединилась к нам на Кипре.

Валентина бросила на Беренгарию откровенно презрительный взгляд. Тарса была дочерью Исаака, бывшего правителя Кипра, низложенного Ричардом Львиное Сердце как раз перед прибытием в Акру. Теперь на кипрском троне сидел Ги де Лузиньон – ему король Ричард пообещал в дальнейшем и корону Иерусалима.

– Ваше Величество имеет в виду кипрскую принцессу? – с невинным видом спросила Валентина, зная, что Беренгария бесится, когда слышит титул Тарсы.