Валентин свистит в травинку - [7]

Валентин всё свистел и свистел. То, что могло уместиться в корзину, он высвистывал прямо туда.

А вещи покрупнее громоздились полукругом у ног фрау Хап.

— Ульрика, деточка, а теперь скажи дяде, что ты хочешь, — шепнула фрау Хап, сверкая глазами.

— Хочу делать куличики-и-и! — прохныкала Ульрика.

— Закажи себе игрушечную лошадь с настоящей гривой, кукольный домик, трёхколёсный велосипед, шёлковые платья, плюшевого мишку с тебя ростом и ещё большой мешок малиновых карамелек, — предложила фрау Хап.

Ульрика засунула пальчик в нос и сказала:

— Я хочу делать куличики из песка, мам, хочу только делать куличики!

И тут Ульрика исчезла из кухни. В окно было видно, как она мягко, точно пёрышко, опустилась прямо в ящик с песком во дворе.

— Достойно удивления! — пробормотал господин Хап. Теперь настал его черёд высказывать желания.

— Хочу кинокамеру, ящик сигар, цветной телевизор, портативную пишущую машинку, три костюма, дюжину рубашек, золотые часы, золотые запонки, билет на кругосветное путешествие, большую картину в золотой раме, бумажник, набитый деньгами, шкуру леопарда, автомобиль белого цвета, причём автомобиль вы высвистите, конечно, не сюда, а к подъезду нашего дома! — Господин Хап дрожал от волнения. — Ещё мне нужны: большой зонт от солнца в зелёную полоску, качалка и машинка для стрижки газона с бензиновым мотором…

— Нет! — воскликнула фрау Хап. — О машинке для стрижки газона и речи быть не может! Теперь, когда мы знаем, какую ценность представляет трава, это исключено…

И Валентин снова принялся свистеть. Он свистел и свистел, пока не израсходовал все травинки до единой.

— Что с тобой, Валентин? — прошептала вдруг Лоттхен. — Ты побледнел. Тебе нездоровится?

— Разрешите мне ответить на ваш вопрос, — произнёс профессор Ответман. — Ему стало дурно! Он переутомился! Ему необходимо поспать хотя бы час.

— Кто же ему мешает? Пусть спит, — сказала фрау Хап. — Теперь у нас есть всё, о чём мы мечтали… Мы так рады…

И она стала выволакивать свои сокровища на лестничную площадку.

— Да, ждать удачи больше не было сил! — воскликнул господин Хап, тяжело дыша. Одной рукой он тащил картину, а другой — плотно набитую дорожную сумку. — Зато теперь мы счастливы!..

— А почему они теперь счастливы? — спросил племянник фрау Сундук.

— Разреши мне ответить на твой простой вопрос, милый Генрих, — сказал профессор Ответман. — Видишь ли, они вовсе не счастливы. Им это только кажется.

Что приключилось с фрау Эзенбек и её внучками на Гороховой улице

— Странно, — сказала фрау Эзенбек. — А ведь я думала, что сон продолжается.

— Эти небесно-голубые качели, быть может, вовсе не качели, а самолёт, но я никогда не видела самолёта с шёлковой бахромой.

Людмила чихнула и сказала:

— Мне бы хотелось проснуться и пойти домой.

Фрау Эзенбек сняла свою широкополую шляпу и улыбнулась.

— Глубокоуважаемая фрейлейн Людмила, — сказала она, — мы ведь дома. Мы находимся в пансионе Эзенбек на Гороховой улице, дом семнадцать. Только вот попали мы на чердак.

— То-то мне это место сразу показалось знакомым, — прошептала Варвара. — Но когда сидишь на качелях, всё выглядит совсем иначе, чем когда развешиваешь бельё.

— К сожалению, два дня тому назад с внутренней стороны двери сломалась ручка, и нам сейчас отсюда не выйти, — сказала фрау Эзенбек. — Придется ждать, пока дедушка не спохватится и не выпустит нас отсюда.

— Вот хорошо! — воскликнули в один голос Людмила и Варвара.

Было решено заняться чем-нибудь интересным.

— Пожалуй, мы начнём с «Неважного ящика», — предложила фрау Эзенбек. — Я уже давно в нём не рылась.

В этот ящик складывалось всё, что постояльцы пансиона забывали или оставляли, уезжая. Там соседствовали самые неожиданные предметы.

— Сейчас вы увидите много забавного, — сказала фрау Эзенбек. — Больше всего здесь зонтиков, перчаток и рваных носков. Никто никогда не обращался к нам за этими вещами, их никто никогда не искал. Выходит, что для людей все эти вещи неважные. Вот мы их и прячем сюда, в «Неважный ящик» — так мы его прозвали с дедом.

— Когда забывают зонтик, это ещё можно понять, — сказала Варвара. — Но как здесь могли оказаться леопардовая шкура, картина, написанная маслом, и серебряные подсвечники? Кто разъезжает с такими вещами? Или вот с этим чучелом кукушки?

— А что ты скажешь про оленьи рога? А про рыцарский меч? — спросила Людмила. — Глядите, а вот и люстра!

— Смешно! — сказала фрау Эзенбек. — Взгляните на этот странный диплом. Видно, хозяйке надоело возить его с собой. — Фрау Эзенбек развернула бумажную трубочку и прочла: — «Настоящим удостоверяется, что фрейлейн Сусанне Матисон присуждена первая премия за то, что съела на конкурсе „Кто кого переест“ пять тарелок макарон и семьдесят три фрикадельки».

— Давайте подсчитаем, сколько здесь зеркал. Смотрите, девятнадцать! А вот восемь забытых фотографий, хотя на них такие хорошие надписи. По-моему, это очень грустно…

— Зато как приятно, что кто-то забыл сачок, — сказала фрау Эзенбек. — Теперь им уже не будет поймана ни одна бабочка.

Потом они стали разбирать ящик со всякой старой одеждой.

— Веселиться так веселиться! — сказала бабушка. — Давайте устроим маскарад. Я хочу одеться матросом.