Валентин Пикуль - [58]
Когда я впервые услышала о Джеке Баранове — спросила:
— А кто он такой?
Ответ Пикуля был коротким и исчерпывающим:
— Просто красивый человек.
Я-то знала, какой высокий смысл вкладывал он в подобные короткие оценки…
Свою жизнь он закончил в Москве, работая машинистом на метрополитене.
Вспоминаю первую встречу с Джеком Барановым. С первой минуты шла оживлённая беседа, состоявшая сплошь из вопросов: «А ты помнишь? А ты знаешь?»
И, наверное, в эти минуты перед их глазами вставал остров, пропитанный историей, такой героической и такой трагической.
С художником Дмитрием Арсениным, как мне казалось, Пикуль был знаком всю жизнь. Особенно тесными его контакты стали после совместных съёмок в фильме о юнгах «За морем — солнце». Когда-то о юнгах Дмитрии Арсенине из Горького, Валентине Пикуле из Риги и Иване Зорине из Мурманска был снят документальный фильм. Руководил съёмками Виталий Гузанов — писатель, тоже юнга. Съёмки проходили в Риге, на берегу Рижского залива, на Даугаве.
В письмах и телефонных разговорах с Дмитрием они обменивались своими радостями и успехами, делились творческими планами.
Дмитрий приглашал Пикуля на свою персональную выставку в Горький, обещая, как он писал в письме, «по договорённости с капитаном теплохода» незабываемое путешествие по Волге.
Но эти планы и намерения Пикуля постепенно тонули в планах и намерениях, иногда более значительных, а чаще — многочисленных будничных… рабочих.
О подвиге Ивана Зорина писала газета «Краснофлотец: «Три торпедных катера вышли в море “на охоту”. На одном из них боцман Иван Зорин. У Варде-фиорда встретили небольшое вражеское судно. Приказ по радио из штаба флота: взять “морского языка”. Шквальным огнём из пулемётов и пушек смели находившихся на палубе фашистов. Катер подошел к судну впритирку… Первым вскочил на вражеское судно Иван Зорин, за ним — остальные… Захватив пленных, торпедный катер лёг на обратный курс».
— Я хочу встретиться с Валентином, я его не видел со школы юнг — с такими словами обратился ко мне на работе мужчина средних лет и представился:
— Алексей Штефан, бывший юнга, живу в Николаеве.
Я попросила прийти его вечером домой. В назначенное время бывший юнга стоял на пороге квартиры. Тёплые рукопожатия, объятия сменились долгими воспоминаниями и рассказами о дальнейших судьбах юнг в мирное время…
Встреча с А. Штефаном глубоко отложилась в памяти писателя. И после его ухода Пикуль говорил и говорил, вспоминая и рассуждая:
— Ведь что характерно, — говорил Пикуль, — не могу вспомнить ни одного эпизода из боевой юности, за который пришлось бы краснеть, кроме как пребывания на гауптвахте. И это относится почти ко всем юнгам, хотя были среди нас и разгильдяи, и шалопаи, и мечтатели, были шалости, которые заканчивались больницей, но все стали людьми, понимающими большую значимость того, какая огромная ответственность лежит на всех нас…
Подаренную Алексеем Штефаном медную статуэтку рулевого Валентин поставил на стол, где она находится и по сей день…
С интересом читал письма в первую очередь от юнг, он уже знал их по почерку. Среди огромного количества писем часто мелькали послания Михаила Хорошева, приезжавшего в 1975 году навестить Пикуля в Риге.
Михаил, будучи главным редактором газеты «Приок-ская правда», почти каждый год ко дню рождения Валентина помещал заметки о своём знаменитом друге.
Присылал Михаил нужные материалы, документальные вырезки из газет, которые всегда интересовали писателя.
Совсем неожиданно для Валентина прислал из Москвы свою книгу «Три миллиона лет назад до нашей эры» — о происхождении человека, бывший юнга-рулевой, а нынче археолог и писатель Геральд Матюшин с дарственной надписью: «Валентину Пикулю — рулевому СФ от рулевого СФ Геральда Матюшина в качестве новогоднего подарка…»
Пикуль просмотрел добротно изданную книгу с приложением обнаруженных находок останков человека, фрагментарно прочитал и остался доволен. Сделал тёплую надпись на книге «Пером и шпагой» и отослал своему коллеге.
— Я рад, в нашем полку прибыло, — удовлетворённо заметил он…
Письма от Геральда Матюшина приходили и позже, в одном из них он пишет:
«Я теперь (с прошлого года), доктор исторических наук, если нужны какие-то консультации или отзывы по археологии и истории — всегда рад оказать тебе помощь». Но Пикуль не воспользовался добрым расположением друга: он рассчитывал всегда только на себя.
Сослуживец Пикуля по роте, бывший юнга Фёдор Хромов из Тольятти писал Валентину об их общем командире: «Если бы Кравченко знал или предполагал, что командует будущими адмиралами или писателями, наверное, был бы снисходительней… Хотя вряд ли…»
Переписывался Валентин с Гавриловым Борисом Акимовичем (Ботя Волирваг) из Ульяновска, вместе с которым в школе учились читать слова наоборот. Пикуль наловчился читать справа налево и читал быстро, как и обычный текст.
— А смысл прочитанного понимаешь? — спросила его.
— Конечно, как при чтении слева направо.
Борис Гаврилов часто напоминал о себе стихами. Уже после смерти Валентина он прислал две книги со стихами, изготовленные собственноручно. Одна книга посвящена юнгам, вторая Валентину — для музея Пикуля.
Это не полностью журнал, а статья из него. С иллюстрациями. Взято с http://7dn.ru/article/karavan и адаптировано для прочтения на е-ридере. .
Школьник, студент, аспирант. Уштобе, Челябинск-40, Колыма, Талды-Курган, Текели, Томск, Барнаул…Страница автора на «Самиздате»: http://samlib.ru/p/polle_e_g.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.