Валентин Пикуль - [162]
И хотя Валентин, как мне казалось, оставался прежним, появилось ощущение какой-то непредсказуемости его настроения.
Во время работы над миниатюрами у него на столе оставалось множество цитат, записок, заметок, вариантов фраз, по тем или иным причинам не включённых в произведение.
Вот они:
«Писать надо — как пишут предсмертное завещание: честно, открыто, без похвалы себе и другим».
«Есть ходовая фраза — писатель в своих книгах. По-моему, это — мура и глупость. Нигде писатель не маскирует самого себя, как именно в своих книгах. Почитайте книгу, а потом поговорите с писателем: вы увидите, как не вяжутся книжные образы с тем, что говорил вам писатель… Заранее предупреждаю на случай моей смерти: я себя в своих романах не отразил, хотя в одном из них даже вставил подлинный текст письма ко мне любящей женщины, которая потом меня бросила…»
«В России прежде надо умереть человеку, чтобы его признали. Очень уж любят у нас покойничков! Тихие они лежат в фобах, не скандалят, ничего не просят».
«Мне уже немало лет. Но хотел бы я жить долго-долго… Даже не для того, чтобы писать. А лишь для того, чтобы учиться… учиться и учиться! Учиться — это самое великое счастье в жизни.
На этом — прощайте, мои дорогие читатели.
Я остаюсь с вами».
Согласитесь, невесёлая тематика, даже если сделать скидку на то, что, может быть, часть из сказанного предназначалась для уст героев миниатюр.
В те дни я проявляла большую активность, стараясь чаще отрывать его от стола. Он соглашался на небольшие вечерние прогулки, но на более продолжительные отвлечения от работы время терять не желал. Не соблазнялся даже походом на «чёрный» рынок и в букинистический магазин. Просил меня сходить одной. И, поясняя, что ему надо торопиться, сказал фразу, которую я не запомнила дословно, но впоследствии нашла написанной на листке.
«Старость застигает человека врасплох… Теперь речь не о том, чтобы сказать, время требует досказать».
В одно декабрьское утро обнаружила на столе предназначенное мне послание. Сверху ярким фломастером:
«Тосе — на память», внизу подпись — В. Пикуль.
Отпечатанный на машинке и затем правленный им текст гласил:
«Всё поругано, предано, продано…
Когда засыпают окна соседних домов, а улицы города, чёрные и грязные, становятся жутко-нелюдимы, будто нейтронный смерч уже поверг всё живое, в такие вечера душного предночья, задавая себе вопросы, на которые не дать ответа, думается чересчур жестоко. Извечная тема: что есть истина? По опыту жизни я давно извещён, что истины нет, она разбита в куски на триумфальных магистралях нашего идиотского века. А память подсказывает крутню вертушек магнитофонов, обилие юрких интервьюеров с чёрными гранатами микрофонов в руках, которые они суют тебе в морду — ради заключительной концовки:
— Скажите, если бы вам удалось повторить свою жизнь, вы бы, конечно, избрали свой прежний путь?
О, с каким наслаждением я ответил бы:
— Нет и никогда…
В самом деле: где взять сил, чтобы пройти заново те дороги, которые сам же выбирал? Я не доктор Фауст, но, явись Мефистофель, я не стану просить его, чтобы вернул мне очарование молодости, ибо не знал раньше, как не знаю и сейчас — почему я выжил тогда, в молодости, и почему я живу сейчас, на пороге старости?»
— Что это за листок? — прочитав, спросила я.
— Это тебе на память. Почитай, вдумайся, и позже мы о нём поговорим.
Спустя несколько дней, я попыталась вернуться к этой теме, но Пикуль сказал, что время для такого разговора ещё не пришло.
Так и остался этот листок памятной загадкой Валентина…
С позиций сегодняшнего дня отчётливей понимается, как трудно было жить и работать писателю, изо дня в день, из ночи в ночь окружённому подобными глубокими, но тяжёлыми мыслями и проблемами.
А Пикуль жил и работал…
Глава двадцать вторая. Многоцветный венок Валентина Пикуля
Гордиться славою предков
«Не берусь точно определить жанр предлагаемых мною исторических очерков, которые не рискну назвать историческими рассказами. Я всегда их называю историческими миниатюрами, и, смею думать, вряд ли ошибаюсь…»
Исторические миниатюры Валентина Пикуля… Эта грань творчества писателя требует отдельного разговора.
Что представляет собой миниатюра? По своему жанру это не рассказы и не эссе — это, скорее всего, особый вид литературы — ультракороткие романы, вошедшие в моду нашей исторической словесности сравнительно недавно, в которых биография личности спрессована до предела выразительности.
Подобно очерку, миниатюра несёт в себе чёткий сюжет и идею, строится на точных исторических фактах и отвечает всем задачам художественного произведения.
Каждая миниатюра — это мгновение остановившегося движения истории: в ней не только судьба персонажа, его жизнь и радость бытия, но и частица собственной жизни писателя, ибо, «пропуская» через себя миниатюру, он отдавал герою и свои чувства: любовь или ненависть, добро и щедрость, душу и сердце.
Читатель уже привык к появлению в творчестве Пикуля этого жанра на самые разнообразные темы. Некоторые миниатюры писались очень быстро — некоторые требовали десятки лет для накопления и изучения материала.
«Очень хорошо, когда человек ещё на заре своей юности ставит перед собой цель и потом всю жизнь достигает её; в таких случаях он не останавливается до тех пор, пока не остановится его сердце. Люблю таких людей: они отвечают моему представлению о человеке» — так писал Валентин Саввич в одной из своих миниатюр. В этой фразе не только автобиография автора — в ней дань уважения скромным труженикам, фанатично преданным любимому делу и оставившим заметный след в многотрудной истории нашего Отечества.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Книга М. Лапирова-Скобло об Эдисоне вышла в свет задолго до второй мировой войны. С тех пор она не переиздавалась. Ныне эта интересная, поучительная книга выходит в новом издании, переработанном под общей редакцией профессора Б.Г. Кузнецова.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.