Валентин Пикуль - [155]

Начало нового года Валентин Пикуль встречал в спокойной обстановке, работая над миниатюрами. Под бой курантов он заканчивал зарисовку «Русский аббат в Париже».

По опыту многих лет я знала, что работа над миниатюрами — это очередное перепутье в творчестве писателя, пройдет ещё немного времени, и он выберет свою тему, своего героя, за которым быстро последует в очередное далёкое путешествие.

На сей раз раздумья на перепутье затягивались…

Ещё в ноябре прошлого года Валентин Саввич отправил директору издательства «Современник» Леониду Анатольевичу Фролову заявку, в которой, в частности, говорилось: «Предлагаю вниманию издательства новый роман о Сталинградской битве (условное название «Сталинград»).

Объём романа, опять-таки условно, определяю никак не менее 40 авторских листов. 20 листов вчерне мною уже написаны.

Сейчас я жду перевода с немецкого языка книги западногерманского историка фон Гёрлица “Паулюс: я стою здесь по приказу!”, после чего могу приступить к дальнейшей работе».

В меру своих сил и способностей я активно участвовала в переводе книги, но ожидаемого большого интереса к предоставляемым Пикулю материалам не наблюдала. Он ещё не сделал своего выбора и работал над миниатюрами, систематизируя их, занося на карточки.

Склонить писателя к сталинградской теме не смогли даже пришедшие почти одновременно в январе месяце просьбы о возможности публикации будущего романа из «Волгоградской правды» и журналов «Советский воин» и «Подъём».

«Сталинград» никак не перевешивал «Нефть»…

Общественная жизнь в это время была наполнена неординарными событиями. Я запоем читала газеты, Валентин Саввич тоже проявлял к ним большой интерес. Весьма интересны его комментарии:

— Вот до какого маразма может дойти человекообразное существо, выпущенное из клетки на демократическую площадку. Это ж надо придумать такое: «Можно всё, что не запрещено!» Да у нас запрещено только «ходить по газонам», «бежать по эскалатору», «входить в зрительный зал после третьего звонка» и тому подобное… А кто, где, когда запретил лгать, клеветать, воровать, убивать?.. Никто! Значит — можно! Правда, за это могут потом наказать, но это уж дело десятое. Главное, что можно. Тем более что за ложь и клевету, например, практически никогда не наказывают. Вот в чём вся чудовищность и весь идиотизм такого перестроечного лозунга…

— Всё-таки есть у нас думающие талантливые люди, но их и близко не подпускают к власти, — сказал Пикуль.

Поговорив с доктором Малышко, я предложила супругу поехать в санаторий. Делать это пришлось очень тактично, поскольку поездка в санаторий неразрывно связана с привычными понятиями «подлечиться и отдохнуть», отношение к которым у Пикуля было негативное.

Лечиться он не хотел, а что такое «отдыхать», он не знал.

— Никогда не пойму людей, говорящих: «Ну, всё! Теперь поеду за город и буду отдыхать». У меня всегда вопрос к таким: «Если ты собрался отдыхать, то что собираешься делать во время отдыха? Ибо человек, просто отдыхающий, — это ненормальность в моём представлении. Я могу лечь спать, могу читать, могу думать, но отдыхать — никогда. Ненавижу отдыхающих!» — таково было кредо писателя.

Сошлись на том, что он едет в санаторий работать, а я ему помогать и заодно отдохнуть от домашне-кухонных забот.

9 февраля мы переехали в Майори, в санаторий. Нас разместили в отдельном строении: прелестный домик, чудесная обстановка, покой и уют. Валентин обосновался на втором этаже. Моря хотя и не видно из-за сосен, но оно совсем рядом, и его успокаивающий шум проникает сквозь окна. Валентин Саввич занялся вычиткой вёрстки романа «Честь имею», присланной из издательства «Современник».

Пикуль лечиться не собирался, но, надо же такому случиться! именно в санатории у него стали болеть руки. Врач назначил процедуры. Приняв лечебные ванночки, Пикуль стал спускаться с возвышения и оступился. Сестра заботливо подхватила его, но элегантный женский маникюр оставил на груди пациента болезненную царапину, которая, как всегда у Пикуля, долго не заживала.

Первая процедура была и последней.

— Я все свои процедуры уже принял, — шутил он и больше никуда не ходил.

День Советской армии и Военно-морского флота отмечали довольно торжественно: Валентин Саввич принимал и поздравлял морских офицеров — работников санатория. Пикуль много рассказывал о работе, традициях офицерского корпуса. Всем подарил на память книги.

Санаторный срок пролетел незаметно, и, когда время пребывания близилось к концу, Валентина попросили выступить перед отдыхающими. С согласия Пикуля встреча с читателями была намечена на 5 марта. При проведении многих мероприятий большой санаторный клуб чаще всего пустовал. Но на встречу с Пикулем собралось такое количество народа, что многим пришлось слушать писателя, находясь в фойе. Люди шли и ехали из соседних санаториев и даже из Риги.

Перед началом вечера замполит санатория предупредил Валентина Саввича о том, что будет записывать его выступление на плёнку. Пикуль не возражал.

Встречу условно разделили на три части: рассказ о себе и своей работе, ответы на вопросы и раздача автографов.