Валентин Пикуль - [151]
Печальна, читатель, исповедь современного офицера. Обнадёживает лишь то, что книга заставила задуматься, почувствовать трагизм всего утраченного.
Я надеюсь, что придет время, когда честь вновь займет свое достойное место в длинной строке человеческих добродетелей…
«Честь мундира видоизменилась в “мундирную честь”, в погоне за почестями до такой степени, что молодому поколению офицеров его надо прививать по существу вновь», — писал автору моряк капитан 1 ранга Б. Н. Платонов.
И дело тут не только в самих офицерах, а в изменившемся отношении общества к армии и флоту. В средствах массовой информации, как по команде, появляются материалы о том, что сегодня мы живём в другом мире и нам никто не угрожает, что армия не нужна.
Так на кого же эти нападки?
На тех, кто предопределил конец Второй мировой войны и погасил в начале шестидесятых годов Карибский кризис — эти фитили третьей мировой?
На тех, кто подложил свои крепкие плечи под шпалы БАМа и положил свои руки на пыльные рычаги тракторов целины?
На тех, кто подставил свои тела под загадочные лучи Чернобыля и под непонятные пули Афганистана?
На тех, кто… да разве всё можно перечислить!
Они шли по зову сердца, долга, по зову чести, именуемых в армии словами: присяга, устав, дисциплина, приказ.
У армии должна быть только одна цель — служение интересам народа…
Какие удивительные по содержанию приходили письма писателю! Впрочем, не буду восторгаться, а предоставлю слово автору — москвичке Снесарёвой Евгении Андреевне:
«Прочитала одну из Ваших последних книг “Честь имею”, опубликованную в “Нашем современнике”, где встретилась с деталью, которую ищу уже несколько лет. В настоящее время я занята составлением примечаний к книге моего отца Андрея Евгеньевича Снесарева (1865–1937), известного востоковеда и крупного военного деятеля, в эту книгу должны войти его письма из Индии, с Памира, из Лондона, Парижа, Копенгагена, ряд неизданных статей. В некоторых письмах с Памира мне попалась фамилия Гримма, офицера Русского Генерального штаба, продавшего Германии планы нашей мобилизации. Мне нужно дать примечания на эту фамилию; я искала сведения о нём в Военно-историческом архиве, консультировалась с военными историками и никаких следов не нашла. И вдруг на 66 странице журнала № 9 я нахожу некоторые сведения о Гримме.
Я была бы Вам благодарна, дорогой Валентин Саввич, если бы Вы смогли время отослать меня к Вашему источнику: если архив, то какой № фонда, дела, единицы хранения, если книга или статья, то — выходные данные…»
Чтобы не утомлять читателей письмами, приведу один маленький фрагмент из письма Виктории Леонидовны Ку-лилиной из Харькова. Свое взволнованное повествование она заканчивает так:
«“Честь имею!” — эти слова обливались потом и кровью, жесточайшим напряжением нервов и ума, дисциплиной, выдержкой офицеров, по-моему, непосильными современным гражданским людям. Спасибо, большое Вам спасибо за труд, за этот удивительный роман, не позволяющий даже с чем-то сравнить и возносить — он выше этого!
Спасибо Вам и низкий поклон до земли…»
Профессия офицера в Российской армии до революции считалась престижной.
Нынешнему поколению офицеров есть чему поучиться, как готовили в прежние времена офицеров Генштаба: великолепная профессура, энциклопедические познания. Недаром же германская и австрийская разведки ставили офицеров, окончивших Российскую академию Генштаба, на специальный учёт.
Заканчивая разговор о романе «Честь имею», хочу уведомить читателя о том, что автор предназначал свой роман не только людям военным. Честь — понятие ёмкое и глубокое. И она необходима не только корпусу офицеров, но и людям других профессий — юристам, учителям, врачам, рабочим, писателям…
Об этом и говорит роман Валентина Пикуля, со страниц которого по нервам перепонок, как сказанные вслух, чувствительно бьют святые, полные высочайшего смысла слова:«Честь имею!»
«Мой герой прожил жизнь действительно как герой. Он мог спокойно возвратиться на Родину, но он остался там, где считал нужным… на Купрешковом поле, чтобы помочь в борьбе с фашизмом братьям-сербам….
Своё место в самолете он уступил молодой сербской партизанке, на руках у которой был ребёнок.
Сохранив жизнь сербской матери, он нашёл место в сражении, а для него нашли место в братской могиле…»
Укрепление и разрывы связей
Спрос на книги Валентина Пикуля всё возрастал. Совсем неожиданно для писателя пришла просьба на издание «Нечистой силы» Красноярским книжным издательством. Писатель вздохнул полной грудью. Наконец-то! Роман, который автор считал одним из лучших своих произведений, собирались издавать. Издавать впервые! «У последней черты» Пикуль в расчёт не брал: по небольшим отрывкам нельзя сложить полного впечатления о романе. Писатель мечтал увидеть «Нечистую силу» в том виде, в каком она была задумана и исполнена автором, ни на какие уступки по сокращению романа идти не намеревался.
Следует отметить, что маршрут переписки по поводу «Нечистой силы» протянулся аж до Японии. Получив согласие Пикуля, японский переводчик перевёл «У последней черты» — журнальный вариант романа. Когда японец получил от автора полный текст романа, он никак не мог понять: зачем писателю понадобилось дописывать уже опубликованное произведение? Сложна Россия для японского восприятия, как и русский язык и юмор.
Это не полностью журнал, а статья из него. С иллюстрациями. Взято с http://7dn.ru/article/karavan и адаптировано для прочтения на е-ридере. .
Школьник, студент, аспирант. Уштобе, Челябинск-40, Колыма, Талды-Курган, Текели, Томск, Барнаул…Страница автора на «Самиздате»: http://samlib.ru/p/polle_e_g.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.