Валашский дракон - [44]

– Да, Ваша Светлость, – вынужденно признался Джулиано.

– Тогда скажи, кто сейчас правит в моей земле.

Ученик придворного живописца смутился, потому что именно к этому вопросу оказался не готов:

– О, Ваша Светлость… честно сказать, я не знаю…

– Как так? Там уже не правит мой брат Раду?

– Может быть, правит… А возможно, что нет… Просто последний год там такая неразбериха. Иногда сообщают, что власть взял какой-то Лайота, если я правильно произношу это имя, а затем сообщают, что на троне снова брат Вашей Светлости.

Узник явно заинтересовался:

– А что за Лайота?

– Не знаю, Ваша Светлость, – всё больше смущаясь, повторил Джулиано и принялся оправдываться. – Я почти не интересуюсь политикой. Она ведь очень мало связана с живописью. И я как-то не подумал, что Ваша Светлость будет спрашивать о том, что сейчас творится за пределами тюрьм… то есть за пределами Вышеградской крепости. Разумеется, я должен был об этом подумать, но… тысяча извинений, Ваша Светлость.

– Ну, хорошо, – снова задумался узник. – Ты не знаешь, что делается в моей земле. Но ты должен знать, что сейчас делается при дворе и что сейчас больше всего занимает короля Матьяша. Расскажи мне об этом.

– О! Это я знаю и охотно расскажу, Ваша Светлость, – облегчённо вздохнул Джулиано. – Его Величество Матьяша сейчас больше всего занимает его предстоящая свадьба.

– Свадьба? – спросил Дракула. – Именно свадьба?

– Да.

– А война с турками его не занимает?

– Ну, это, наверное, тоже, – непринуждённо ответил ученик придворного живописца, – но война с турками это дело вечное. О ней постоянно говорят при дворе, но лишь потому, что нельзя не говорить. Я даже слышал, что Его Величеству эти разговоры год от года всё больше докучают. Он бы и рад забыть о турках, но не может. Это и в самом деле утомительно слушать – всё время турки, турки, турки. А вот свадьба занимает короля в гораздо большей степени.

Узник задумался:

– Свадьба… – проговорил он. – Значит, прежняя супруга Матьяша умерла? Давно?

– Прежняя супруга? – Джулиано озадачился. – Я о такой не слышал.

– Сколько ты живёшь при дворе?

– Почти четыре года.

Дракула усмехнулся:

– А я сижу в этой башне гораздо дольше – ещё с той поры, когда ты мальчишкой по чужим виноградникам промышлял. Я помню то, о чём ты, очевидно, даже не знаешь.

– Возможно, – ученик придворного живописца нахмурился. – Однако я рос не настолько голодным, чтобы рисковать шкурой, покушаясь на чужой урожай.

– Пусть так, – махнул рукой узник. – Ну, расскажи мне то, что знаешь. Кастелян, паскудник, никаких новостей не рассказывает, да он толком и не знает ничего.

– Да я тоже мало что знаю, – Джулиано пожал плечами.

– Отчего ты отвечаешь так нехотя? – насторожился Дракула. – Я сказал тебе два слова и уже успел обидеть?

– Нет, Ваша Светлость ничем меня не обидели, – ответил флорентиец, поняв, что обижаться на узника глупо.

– Тогда расскажи что-нибудь.

Джулиано начал рыться в памяти, ища подходящие для рассказа сведения, и вдруг вспомнил, что за супруга была у Матьяша раньше.

– Ваша Светлость, – произнёс юноша, – я, кажется, знаю кое-что о покойной королеве, которой теперь Его Величество подобрал замену. Предыдущая супруга Его Величества была дочерью богемского короля, так?

– Да, это она, – подтвердил Дракула.

– Но она умерла очень давно, – заметил Джулиано, – больше десяти лет назад. А Ваша Светлость ещё помнит её живой? Значит, Ваша Светлость и впрямь очень давно находится в заточении…

– Да, и сдаётся мне, что жизнь при дворе с тех пор изменилась даже больше, чем я полагал, – усмехнулся узник.

Меж тем старик-живописец уже приступил к делу, поэтому велел ученику отойти от заключённого подальше и не загораживать свет, а также прекратить беседу, потому что лицо модели должно было оставаться неподвижным.

Джулиано послушно отошёл в сторону и всё же испросил у учителя разрешение продолжить разговор хотя бы в форме монолога – не побуждать узника говорить, а лишь говорить самому. Ведь беседа Дракулу явно успокаивала.

– Теперь Вашей Светлости нужно хранить молчание, – пояснил юный флорентиец, обращаясь к узнику, – иначе портрет не получится. Однако я буду продолжать рассказывать, ведь я обещал…

Дракула кивнул.

– Двор у Его Величества блестящий! – с воодушевлением начал Джулиано. – Меня уверяли, что в последние годы там всё преобразилось. Стало очень весело и появилось много новых придворных. Часто проходят празднества, на которых устраиваются состязания между поэтами, музыкантами. А как богато накрыты столы! Так богато, что всегда много чего остаётся. Я однажды вынес под полой целого гуся! И никто не хватился… А мы с учителем ели этого гуся целых три дня. А вообще всё, что остаётся после праздников, раздают бедным, не выбрасывают в реку. За то, что король думает о бедных, его любят и называют справедливым.

Узник хмыкнул. Наверное, он считал своё заточение в башне не очень-то справедливым, но юный флорентиец за время жизни при дворе привык, что о короле надо отзываться только с восхищением, и не мог вот так, с ходу, изменить привычную тональность, даже если бы хотел.

– А ещё король поражает всех своими мудрыми суждениями, – продолжал Джулиано. – Ваша Светлость ведь не станет отрицать, что Его Величество очень образован. Его можно спросить про любую книгу, и он ответит, что читал её или по крайней мере слышал о ней.