— Хочешь, Вага, чаю? — говорю я.
— Пожалуй, стаканчик… — бурчит он.
— А я, Вага, уезжаю завтра…
— Слышал…
— Пиши мне, Вага…
— Ладно. Только… что это вам не жилось с нами?..
— Надо пожить в другом месте…
— Гм… А книги все с собой увозите?
Я молча подал ему связку книг, отобранных для него. Он взял, и лицо его сразу просветлело.
— Вот это хорошо. Спасибо вам, Иваныч. А то уезжает человек, и никакого об себе поминка! А теперь я каждый день буду поминать: был, мол, у нас Иваныч…
Он пытался что-то пошутить, но на этот раз у него ничего не выходило.
На другой день я уезжал. Печально выглядел рудник, весь засыпанный снегом. Угрюмо охватил его мертвый и неподвижный лес. Кучка рабочих обступила меня. Я прощался, а в горле отчего-то давило…
Вага сел со мной и проводил меня версты две. Потом вылез и подал мне руку.
— Ну?
— Ну?
Больше мы ничего не могли сказать друг другу. Я видел, как дрогнуло у него лицо… Потом он махнул рукой и быстро зашагал обратно.
Через год мне писал один знакомый штейгер, что Вага кончил печально. Возвращаясь из завода на рудник сильно выпившим, он упал на дорогу и замерз. За пазухой у него нашли полбутылки водки и несколько штук книг…
1903
