Вацлав Гавел. Жизнь в истории - [14]

И все-таки бóльшая часть противоречий заметалась под ковер. Сталин не развязывал открытых конфликтов с «реакционной кликой»48, как назовет в своих мемуарах лондонское правительство генерал Людвик Свобода. Достаточно сказать, что Москва безоговорочно признавала именно лондонское правительство, не создавая альтернативного, как это было в случае с Польшей и Югославией.

«Реакционная клика» платила Сталину тем же, понимая важность Советской армии для будущего освобождения страны. Многие считают, что война вообще стала переломным моментом в геополитическом мышлении Бенеша: теперь он уже не воспринимал Советский Союз в качестве инструмента полуфиктивных договоров, как в 30-х годах, а искренне верил, что безопасность Чехословакии может быть защищена только при добрых отношениях и с Востоком, и с Западом.

Итоги войны оказались для Чехословакии неоднозначными. Страна лишилась небольшой части территории, причем именно в пользу Советского Союза – Подкарпатская Русь была включена в состав Украинской ССР и остается частью Украины по сей день. Впрочем, эта аннексия была оформлена как исключительно добровольный шаг местного населения, никак не омрачающий отношений двух стран.

Чехословакия, разумеется, не считалась союзницей Гитлера и побежденной страной. При этом Ялтинские соглашения не прописывали ее судьбу столь явно, как судьбу Польши. Однако в правительство, в том числе и на высокие должности, уже были допущены коммунисты. Их лидер Клемент Готвальд стал заместителем премьера Фирлингера.

Сам Зденек Фирлингер, хоть и представлял Чешскую социал-демократическую партию, был после работы в Москве фигурой откровенно просоветской. Генерал Свобода считался в первом послевоенном правительстве беспартийным, но все понимали: портфель министра обороны отнюдь не в нейтральных руках. Примерно треть важнейших армейских должностей была занята коммунистами, тогда как другие политические силы в армии представлены не были – фактически вооруженные силы страны делились на «коммунистов и беспартийных». Джордж Кеннан язвительно называл некоммунистических министров «почетными пленниками России»49.

Перед войной в коммунистической партии Чехословакии состояло 70 тысяч человек, в самом ее конце – около 30 тысяч. Но после войны партия стала расти ошеломительными темпами. Весной 1946 года количество членов компартии перевалило за миллион, а зимой 1948 года в ней состояло больше граждан Чехословакии, чем во всех остальных политических партиях вместе взятых50.

Коммунисты стали победителями парламентских выборов 1946 года, хотя и не безоговорочными: в чешских землях КПЧ набрала 43,25% голосов, в Моравии и Силезии – 34,46% (и там, и там это было первое место). Коммунистическая партия Словакии набрала у себя немногим меньше, 30,48%, но в Словакии подавляющее большинство избирателей, больше 60%, отдали свои голоса Демократической партии. Потом эти цифры станут поводом для грустной шутки: только в Словакию коммунизм был внедрен с запада (то есть из Чехии), а не с востока. Но так или иначе, итоги выборов послужили однозначному усилению позиций коммунистов, а Клемент Готвальд возглавил новое правительство.

«Это глаза Милоша»

Семья Вацлава Марии Гавела в первые послевоенные годы серьезных трудностей не испытывала. Правда, Гуго Вавречка был сначала обвинен в сотрудничестве с нацистами, но суд освободил его от всех обвинений. Предприятия Бати были национализированы уже в 1945 году, и бывшего топ-менеджера вскоре оттуда уволили – ему, впрочем, уже исполнилось 65 лет.

А вот у Милоша проблемы только начинались. Комиссия по проверке работы киностудии в годы оккупации находилась под мощнейшим влиянием коммунистов. В 1946 году Гавела судил так называемый трибунал национальной очистки. Он был освобожден, но студию ему, конечно, никто возвращать не собирался – еще в августе 1945-го вышел декрет президента Бенеша о национализации кинематографа.

Официально бывшим собственникам запретили трудиться в своих компаниях лишь в 1951 году. Так, Вацлав Мария Гавел успел несколько лет проработать в «Люцерне» наемным служащим – его имущество было национализировано после 1948 года. Но чешское кино в услугах продюсера Милоша Гавела уже не нуждалось и еще меньше стало нуждаться в них после коммунистического переворота. Опытного менеджера хотел заполучить молодой израильский кинематограф – Гавел получил вполне официальное приглашение на работу, но не смог добиться разрешения на выезд. В 1949 году он вместе со своим любовником, официантом Душаном Губачеком, предпринял попытку бежать за границу. Им удалось перебраться в Австрию, но то ли по незнанию географии, то ли по невезению беглецы очутились в советском оккупационном секторе, откуда были выдворены обратно в Чехословакию.

За попытку бегства Милош угодил в тюрьму. Существует легенда, что за него к министру внутренних дел Вацлаву Носеку пошли просить Витезслав Незвал и известный чешский актер Ян Верих. (Иржи Восковец, партнер Вериха по знаменитому комическому дуэту, в 1950 году уехал в США и уже не вернулся. В историю чешской культуры вошла не только совместная театральная работа Вериха и Восковеца, но и их многолетняя переписка – фактически уникальное литературное произведение.) Носек, Незвал и Верих вместе отправились на охоту, и Носек якобы поообещал помиловать беглеца, если попадет в уже присмотренную утку. Министр попал, Незвал и Верих поручились, что Гавел больше бежать не станет, – и его выпустили.