В зоопарке - [9]

Я посмотрела в его пустые глаза и сказала:

— Я знаю, что ты такое. Даю тебе последний шанс уйти и мучить кого-нибудь другого. Или пожалеешь.

— Тебе не кажется, что лучше тебе будет уйти? Туда, где безопасно? — спокойным голосом спросил вселёныш. — Туда, где ты не сможешь себе навредить, когда станешь…

Я перебила его, швырнув соль в его чёрные, пустые глаза.

Страшилы в основном не любят соль. Не спрашивайте, почему. Потому что.

Вселёныш дёрнулся назад с такой силой, что упал со стула. Он не издал ни звука, но тело, которое он занял, дрожало и дёргалось судорожно, напрягшись всеми мускулами. Мне было немного стыдно. Девочка была не виновата, что ей завладели вселёныши. Она, наверно, даже не понимала, почему делает и говорит такие вещи.

— Вымой глаза, — посоветовала я вселёнышу. — Где-нибудь ещё.

Страшила встал, слёзы текли по его лишённому эмоций лицу. Секунду он таращился на меня, — всё красное вокруг чёрных глаз — а потом побежал в женский туалет.

Мыш снова зарычал, встал и принялся безустанно вертеться около моего стула.

— Эй, — сказала я. — Место. Всё хорошо. Они есть в Книге. Я знаю, как с ними быть.

Мыш издал сердитый звук. Он тоже читал Книгу. Её начала Молли, а потом выросла и всё забыла, её младшие братья и сёстры тоже там писали. Гарри Карпентер, можно сказать, мой старший брат, отдал её мне, когда в доме появился подкроватный монстр.

Мыш не хуже меня знал, что мне нужно делать. Ему это просто не нравилось.

— Может, они от меня теперь отвяжутся, — сказала я. — Пошли. Мне нужна горчица.

Я набрала горчицы: с ней картошка лучше всего. Мы начали есть, и Мыш немного успокоился. В вопросах волнений он был весьма практичен — он не волнуется, если рядом хорошая еда и любимые люди.

Мой папа вернулся через несколько минут как будто… постаревший. Он уже не казался злым, просто очень, очень усталым. Он попробовал улыбнуться мне, но на улыбку это было не похоже.

— Что там было? — спросила я у него.

За спиной у папы открылась дверь туалета. Одержимая девочка вышла оттуда с каплями воды, стекающими по не вытертому лицу. Она посмотрела на меня косо, и сила этого взгляда заставила меня вспомнить запах, нечто из самых мрачных моих снов. Что-то гнилое и металлическое, и я вдруг почувствовала, как мой живот словно бы принялся делать сальто, пусть я не двигалась с места.

Потом вселёныш вышел на улицу и просто остановился, не глядя на меня.

Остальные стали подплывать к ней по одному и парами, пока все вместе не встали молча в круг, глядя друг на друга. Никто ничего не сказал. Возможно, вселёныши просто думают друг с другом или вроде того.

Я перестала обращать внимание и посмотрела на задумчивого папу.

— Колдун, — сказал он тихо секунду спустя. — Молодой волшебник, который не контролирует свои силы. Опасный.

Тётя Молли рассказывала мне про колдунов. Просто кошмар.

— Вы дрались, оно и ты?

— Он, — ответил папа. — Нет.

— Почему?

— Потому что обычно они никому не хотят зла, — сказал он.

Он не говорил со мной как с ребёнком, как некоторые взрослые. С детьми они говорят по-другому. Мой папа говорил так, как он говорит со всеми.

— Они не понимают, что с ними происходит. Никто не объяснил им, что будет, если нарушить правила.

— Это несправедливо, — сказала я.

— Нет, — ответил он и сказал грустно: — Но это не значит, что они не опасны.

— А ты знаешь, как помочь?

— Иногда, — очень тихо сказал он. — Не уверен.

Я задумчиво поделилась картошкой с Мышем. Мой папа всегда помогал колдунам. Тётя Молли была колдуном, а папа ей помог. И я поняла, что он и теперь бросился бы на помощь, но…

— Но с тобой я, — сказала я.

— Да, — ответил он. — И ты для меня важнее.

Эти слова отозвались теплом где-то внутри меня.

— Силы просто к ним приходят?

Он кивнул:

— Да, с самого рождения.

Как к папе и к тёте Молли. И возможно, однажды и ко мне. По крайней мере, так сказала мне тётя Молли.

— Я получу эти силы?

— Может быть, — сказал он. — Нельзя узнать точно.

Он говорил честно, как учитель о Джордже Вашингтоне. Я попробовала представить, как он ведёт урок, разве что в костюме учителя. Представить было совсем не трудно.

— Странно, — сказала я. Я отдала ломтик картошки Мышу, тот его слопал, а я взяла следующий. — Если они появятся, ты будешь меня учить? Чтобы никто не пострадал?

— Если захочешь, — сказал он.

Он не сказал, что хочет меня учить. Но он, видимо, имел в виду, что не станет, если я не захочу. Как такое вообще может быть. Правда, на самом деле это возможно. Эта мысль заставила мой живот сделать ещё пару оборотов.

— Если… с тобой что-то случится, кто меня научит?

— Со мной ничего не случится, — сказал он.

— Может и случится, — тихо ответила я ему.

Потому что могло случиться. У него была опасная работа.

— И возможно, никого не окажется рядом. Может, я стану колдуном.

Он посмотрел на меня и сделал глубокий вдох. Наверно, он думал, что мне сказать: правду или детскую версию правды.

— Может быть, — наконец сказал он.

— На его месте могла быть я.

Краем глаза я наблюдала, как переглянулись вселёныши и все как один повернулись, уставившись на меня. Бе. Это было мерзко.

Этому парню-колдуну нужна была помощь. А мне нужно было разобраться с вселёнышами, пока они снова не принялись мучить меня или кого-нибудь ещё, например, папу. Так будет правильно. Пусть и очень страшно.