В зоне сотрясения - [27]

— Тебя хочет видеть мистер Харрис.

— Мистер Харрис?

— Тед Харрис. Человек, чье имя написано на двери.

— О! А я и не знал, что Тед Харрис на самом деле существует! Думал, что это фиктивное имя, просто вывеска для бизнеса.

— Тед Харрис есть на самом деле. И он ждет тебя.

Черт! Наверняка они выяснили, что я виделся с отцом. И у меня мгновенно образовался так-называемый-глава-офиса-проедающий-печенки.

Я постучал в дверь и, не получив ответа, повернул ручку и вошел. Прежде я никогда не был в этой комнате. Стол, стулья, лампа и мужчина средних лет, который стоял спиной ко мне у полукруглого окна и смотрел на бульвар. Окно было грязное, но утренние лучи солнца все равно рассеивали полумрак, высвечивая на стекле дорожки голубовато-серой пыли. Харрис повернулся лицом ко мне, и я его узнал.

— Икинс?.. — Каждый раз, когда я его встречал, Икинс пребывал не в том возрасте, в каком я его видел в последний раз. На этот раз в Волосах Икинса серебрилась седина, но выглядел он молодым.

— Садись. — Икинс указал на стул. Я сел.

— Ваше настоящее имя Харрис? Он сел за стол напротив меня.

— Мое настоящее имя Икинс. Но сегодня я — это он. Когда мне нужно, я им бываю. Сегодня такая необходимость назрела.

— Звучит отлично. Гораздо лучше, чем ничего…

— Заткнись. Я закрыл рот.

Икинс постучал пальцем по досье, которое лежало перед ним на столе.

— Дело, над которым ты работаешь… о пропавших юношах?..

— Прогресс намечается. Установлена общая связь между всеми жертвами.

— Расскажи.

— Это клуб для подростков-гомосексуалистов на Мэлроуз. Я думаю, что преступник находит жертвы там. Подробности содержатся в моих отчетах. Есть также второе место их локации…

— Ты должен прекратить это дело.

— Что?

— У тебя что, плохо со слухом? Брось это дело.

— Могу я спросить почему?

— Нет. — Голос бесстрастный и не допускающий возражений.

— Но эти мальчишки умрут…

— Это не твоя забота.

— Уже моя.

Икинс глубоко вздохнул, этакий вдох-выдох с выражением лица «я-скажу-сейчас-нечто-важное». Он перегнулся через стол и уставился мне прямо в глаза.

— Послушай меня. Жизнь пуста и бессмысленна. Она не значит ничего — и в ней нет ничего, что имело бы значение. Брось это дело.

— Это не ответ.

— Это единственный ответ, который ты получишь. Разговор окончен.

Икинс приподнялся из-за стола.

— Нет.

Я остался сидеть.

Он замер, наполовину привстав со стула.

— Я дал тебе прямые указания. Надеюсь, ты им последуешь.

— Нет.

— Я не просил тебя возражать.

— Что ж, вы должны знать одно: я не оставлю этих парней погибать ни за грош. Мне нужно, чтобы вы сказали мне больше.

Икинс опустился обратно на стул.

— Есть вещи, которые ты не знаешь. Есть вещи, которые ты не понимаешь. Смысл в этом. Этим и руководствуйся.

— Я обещал одному из этих парней, что с ним ничего не случится.

— Ты привлек его к расследованию?

— Я дал обещание.

— Которому из них?

— Номер два.

Икинс открыл досье. Перелистал страницы.

— Этому? — Он указал на фотографию Мэтта. Я кивнул. Икинс швырнул фото на стол и откинулся на спинку стула. — Он не замешан в этом деле.

— Что значит — не замешан?

— Все остальные — замешаны. А этот — нет.

— Я не понимаю.

— А я и не собираюсь объяснять. Дело закрыто. Ты освобожден от обязанностей. Мы подыщем тебе что-нибудь другое. Джорджии нужен курьер в ап-тайм, в район Залива.

— Я не хочу этим заниматься.

— Такой ответ меня не устраивает. Ты начнешь работать курьером, и мы не будем обсуждать, где ты был в воскресенье вечером.

— Нет.

— Мы платим тебе хорошие деньги…

— Вы взяли напрокат мою голову, но не купили мою душу. Вот почему вы мне так много платите.

Икинс помедлил, но не от растерянности, а, скорее, от досады. Он прикрыл глаза и пошевелил губами, как будто сверяясь с текстом роли, и затем вновь посмотрел на меня.

— Я знал, что ты откажешься. Но мы должны были провести эту беседу.

— Это все? — Я положил руки на подлокотники стула, собираясь встать.

— Не совсем. Это конец твоей работы здесь. Твое выходное пособие у Джорджии. Мы ожидаем, что ты вернешь все материалы, относящиеся к делу Вейса, к концу рабочего дня.

— Вы думаете, это что-нибудь изменит? Вы не можете запретить мне спасать их жизнь в качестве частного лица.

Икинс не ответил. Он перекладывал папки на столе, как будто уже переключился на другие дела.

— Дверь за собой закрой.

Джорджия ждала меня. Ее лицо было напряженным. Я знал, что означает это выражение. Она хотела бы многое сказать, но не могла. Ей не позволили. Вместо проявления эмоций Джорджия ограничилась тем, что протянула мне конверт.

— Квартира и машина переписаны на твое имя, мы вычли плату с твоего счета. Твой заработок перечислен в банк. У тебя все будет в порядке. Да, мне понадобится твое удостоверение личности.

Я вытащил бумажник и передал ей удостоверение.

— Ты знала, не так ли?

— Несомненно.

— Ты так хорошо меня знаешь?

— Нет. Но с этой стороны я тебя знаю неплохо. — Джорджия вложила конверт в мои ладони. И наклонилась поближе, чтобы я почувствовал, что она пользуется все теми же сладковатыми духами.

Я медленно спустился по ступеням. Задержался, чтобы в последний раз почистить туфли, пока буду проглядывать содержимое конверта. Пухлая пачка денег, чек на солидную сумму, на удивление весомый банковский счет, несколько других необходимых бумажек — и полоска тонкого картона с торопливой пометкой от руки «Муссо и Франк. 15 минут». Я понюхал бумагу — знакомые духи, — кивнул, кинул Рою пять долларов и зашагал на запад к бульвару. К месту встречи я прибыл вовремя.