«В» - значит вторжение - [13]

Позади его гаража на две машины стоял на кирпичах грузовичок. Его не было видно и соседи не жаловались, но гаечный ключ валялся под дождем так долго, что от него на дорожке остался ржавый отпечаток.

Я люблю законченность. Меня бесит приоткрытая дверца шкафа. Я люблю планировать.

Я готовлюсь заранее и ничего не пускаю на самотек, в то время как Чини гордится своим свободным духом и воспринимает жизнь как полет.

В то же время я делаю покупки, повинуясь импульсу, а Чини неделями изучает рынок.

Он любит рассуждать вслух, а мне быстро надоедают дебаты о вещах, которые мне не интересны. Это не значит, что его привычки лучше или хуже моих. Просто мы были разными в областях, насчет которых мы не могли договориться.

В конце концов я выяснила с ним отношения в разговоре настолько болезненном, что его не стоит повторять. Я до сих пор не верю, что он был так уязвлен, как дал понять. На каком-то уровне он должен был чувствовать облегчение, потому что ему нравились наши разногласия не больше, чем мне.

Теперь, когда мы расстались, мне нравилась неожиданная тишина в собственной голове, ощущение автономии, свобода от социальных обязательств. Самым большим удовольствием было ворочаться в кровати, не натыкаясь ни на кого другого.

В 7.15 я встала с дивана и выкинула салфетку, которую использовала как тарелку для ужина.

Подхватила сумку и куртку, заперла дверь и прошла полквартала до Рози.

Ее таверна — неказистая смесь ресторана, паба и места сборища живущих по соседству. Я сказала «неказистая», потому что пространство не особенно украшено и ухожено. Бар выглядит как любой другой бар, который вы видели в своей жизни — металлическая подставка для ног вдоль и бутылки алкоголя на зеркальных полках за. На стене над баром висит чучело марлина, с шипа которого свешивается мужской спортивный бандаж. Этот неаппетитный предмет был заброшен туда буйными спортивными болельщиками в процессе игры, которую Рози с тех пор не поощряла.

Грубо сколоченные из фанеры и покрытые пятнами кабинки тянутся вдоль двух стен.

Оставшиеся разномастные столы и стулья иногда хромают на одну ножку. К счастью, освещение плохое, так что многие недостатки не видны. В воздухе пахнет пивом, жареным луком и неизвестными венгерскими специями. Сигаретный дым теперь отсутствует, потому что Рози запретила курение год назад.

Поскольку неделя только начиналась, пьющих посетителей было немного. Телевизор над баром был поставлен на «Колесо фортуны», с выключенным звуком. Вместо того, чтобы устроиться в своей обычной кабинке, я уселась на барный табурет и стала ждать, когда Рози появится из кухни. Ее муж, Вилльям, налил бокал шардонне и поставил передо мной.

Как и его брат Генри, он высокого роста, но гораздо более формален в выборе одежды, предпочитая отполированные туфли на шнурках, в то время как Генри любит шлепанцы.

Вилльям снял пиджак и сделал себе нарукавники из бумажных полотенец, закрепив их резинками, чтобы не запачкать белоснежные манжеты.

— Привет, Вилльям, — сказала я. — Сто лет не болтали. Как твои дела?

— У меня была немного заложена грудь, но я надеюсь избежать инфекции верхних дыхательных путей.

Он достал пакетик из кармана брюк и положил в рот таблетку, сказав:

— Цинковая лепешка.

— Хорошая вещь.

Вилльям был чемпионом по мелким болячкам, к которым он относился очень серьезно, чтобы они не унесли его на тот свет. Он не был так плох, как раньше, но внимательно следил за надвигающейся кончиной других.

— Я слышал, что Гас в плохом состоянии.

— В синяках и побитый, а так, все в порядке.

— Не будь так уверена. Такое падение может привести к осложнениям. Может казаться, что все хорошо, но, когда он ляжет в кровать, пневмония тут как тут. Закупорка сосудов — другой риск, не говоря уже о стафилококковой инфекции, которая заберет тебя в два счета, вот так.

Щелчок пальцев Вилльяма положил конец моему неуместному оптимизму. Гаса уже можно было хоронить. Вилльям всегда был наготове, когда дело касалось смерти.

В значительной степени Рози исцелила его от ипохондрии, ее кулинарное рвение предоставляло достаточное несварение желудка, чтобы держать в узде его воображаемые болезни.

Он до сих пор был склонен к депрессии и считал, что ничего так не поднимает настроение, как похороны. Кто мог его винить? В таком возрасте он был бы бессердечным, не испытывая душевного подъема при виде свежепочившего друга.

— Меня больше волнует, что будет с Гасом, когда он вернется домой, — сказала я. — Он не сможет ничего делать пару недель.

— Если не дольше.

— Точно. Мы надеялись, что Рози знает кого-нибудь из его родственников, кто согласился бы за ним присматривать.

— Я бы не рассчитывал на родственников. Мужчине восемьдесят девять.

— Твой ровесник, и у тебя есть три живых брата и сестра, троим из них за девяносто.

— Но мы более сильной породы. Гас Вронский курил большую часть жизни. До сих пор курит, насколько нам известно. Лучше уж рассчитывать на услуги приходящей сиделки.

— Ты думаешь, у него есть медицинская страховка?

— Сомневаюсь. Он, наверное, не представлял, что доживет до того, чтобы ей пользоваться, но Медикейд (медицинская страховка для малоимущих в США) или Медикейр (льготная медицинская страховка для пожилых) покроют его расходы.