В зловещей тиши Сагамора - [16]

Но пришло время и Джо Ширу отложить в сторону орудия труда. Как и у многих солидных людей, подвизавшихся на первых ролях в преступном мире, у Джо имелись безупречные поддельные документы на вымышленное имя, была куча бумаг и бумажек, удовлетворивших бы любого, самого въедливого налогового инспектора, иронически улыбаясь, Джо обзавелся картой социального страхования: играть так играть! Но самое невероятное — это пенсионные чеки, которые стали поступать регулярно, едва Джо Ширу исполнилось шестьдесят пять! Джо как безумный хохотал над этим курьезом, однако с тех самых дней перестал играть с государством в опасные игры, присмирел и практически отошел от активной деятельности на своем поприще. К нему, правда, иногда разлетались по старой памяти посланцы от групп, разрабатывающих новые дела, и Джо чисто из спортивного интереса консультировал некоторые мероприятия; в основном же он был теперь всего лишь передаточным звеном, тем, через кого могли связаться между собой нужные друг другу люди. В этом качестве немало послужил он и Паркеру.

Отношение к пенсии у Джо было двойственное. С одной стороны — он смеялся над мизерностью (на его взгляд) сумм, приходящих на вымышленное имя — “Без-слез-не-взглянешь” — так именовал он про себя пенсионные чеки, привыкнув жить на широкую ногу и не имея нужды считать десятки и сотни тысяч, протекавших сквозь его артистически тонкие пальцы. Кое-что он, впрочем, отложил себе на старость, и этого, как понял Паркер в свой последний визит к старику, ему должно было хватить до самой смерти.

С другой стороны, Джо стал бы, вероятно, бурно протестовать, перестань к нему поступать эти бедняцкие, на его взгляд, деньги. Дело в том, что пенсия, какая бы она ни была, волшебным образом приравнивала Джо ко всем остальным гражданам великой страны, он начинал чувствовать себя честным и достойным стариком и даже, смущенно кряхтя, признался Паркеру, что так называемые пенсионные дни отмечает как праздники небольшим стариковским загулом — с пивом, с пышным тортом (безе с орехами), — он почему-то с детским постоянством жадно любил всю жизнь именно такие торты...

Паркеру, честно говоря, все сладости были как-то без надобности.

Сделавшись Чарльзом Виллисом, наш герой, как чумы, сторонился всякого, кто пытался идентифицировать его как Паркера, — ведь поистине бесценным было для него это alter ego, — по крохам, год за годом нарабатывался имидж бизнесмена, человека широких взглядов, надежного, но жесткого партнера...

Да и безупречные документы, положим, на имя Чарльза Виллиса, стоили в свое время безумных денег... Впрочем, подобную двойную игру вели очень многие люди его круга, аналогичной двойной жизнью жило подавляющее большинство знакомцев Паркера, имеющих на плечах голову, а не ночную посудину, как, например, болтун и гуляка Тифтус.

В такой ситуации некий нейтральный человек, служащий передаточным звеном, или, если угодно, “почтовым ящиком”, между желающими установить контакт партнерами, — такой человек был особенно важен и нужен. Долгие годы услуги именно такого рода Джо Шир и оказывал Паркеру.

Два года назад Паркер обитал у Джо на квартире в Омахе, — дело в том, что фотогеничное и мужественное лицо Паркера как-то слишком примелькалось в полицейских отчетах о хитроумно и отчаянно ограбленных банковских сейфах. Паркер смотрел, смотрел с кислой улыбкой на все растущую популярность выразительных черт своего лица, нервы у него не выдержали, и он решился на крайний шаг: пластическую операцию.

Джо, там, в Омахе, подыскал ему отличного хирурга, дело было сделано прекрасно; с тех пор Паркер не видел Джо Шира.

Получив письмецо от него, Паркер, помнится, слабо и рассеянно поудивлялся, что там такое стряслось с обычно осторожным Джо, но за приятными хлопотами, связанными с проживанием шальных денег и с новой женщиной, как-то забыл о Джо; он, впрочем, был уверен, что тот сам справится со своими невзгодами. Временно не действующее передаточное звено его пока мало беспокоило — деньги из Северной Дакоты все не кончались, новых дел он пока не планировал.

Второе письмо было словно гром среди ясного неба; пришло оно через месяц после первого.

“Паркер,

прости меня, старика. Ты знаешь, я никогда никого ни о чем не просил. Всю жизнь был гордым и независимым. Да, видно, стар сделался.. Мне нужна твоя помощь. Ты человек молодой, сильный, сможешь мне помочь не особенно и рискуя, а потом будешь у меня отдыхать; попивая пивко... Я бы лет десять назад и сам справился, да теперь я не тот. Совсем не обижусь, коли ты не захочешь приехать помочь мне, но если решишь — выезжай немедленно. Вот только денег я тебе не смогу дать. Сумею правда оплатить железнодорожные билеты в оба конца. Если тебе одному скучно, Паркер, возьми свою женщину, я и ей оплачу все дорожные расходы, ты не сомневайся. Но в любой ситуации, Паркер, умоляю тебя, ради Бога, не звони мне!

Твой постаревший Джо”.

Паркер перечитал письмо трижды, так он был ошарашен им. Ясно, что аккуратные строки выведены рукой Джо Шира, стиль послания свойствен старику несомненно, но содержание! Люди их круга, бывало, обращались друг к другу за помощью, но свои личные проб темы каждый был обязан решать сам! Можно попросить о предоставлении тайного убежища, чтобы пересидеть там всплеск полицейской активности, можно попросить взаймы денег под “навар” от предстоящего дела, но — только...