В живых не должен остаться никто! - [38]

— Садись, Олег. Поешь, а затем расскажешь мне свою историю. Спешить нам некуда.

Олег послушно сел на указанное место и развернул на коленях свёрток с едой. Да, волшебник прав, сначала нужно поесть… Утка была уже холодной, видно Торн нёс её издалека, но, всё равно, пахла весьма аппетитно. У Олега, не евшего уже несколько суток, как говориться аж слюнки потекли. Он протянул было руку, чтобы отломить от утки ножку, но тут его остановил Торн.

— Подожди немного, Олег, — сказал он. — Горячей утка будет куда вкуснее.

Торн вытянул правую руку вперёд. Из его указательного пальца вырвался слабый голубой луч и ударил в утку. Через несколько секунд луч погас. Торн убрал руку и сказал:

— Ну, вот и всё. Теперь можешь есть.

Олег осторожно коснулся утки рукой. Как он и предполагал, утка оказалась горячей — магия Торна сработала не хуже, чем микроволновка.

Вежливо поблагодарив волшебника, Олег целиком сосредоточился на утке. Она оказалась в меру прожаренной, а мясо, предварительно вымоченное в каком-то пряном соусе, было на редкость мягким и сочным. Олегу казалось, что он в жизни не ел ничего вкуснее.

Дружно работая челюстями, Олег быстро расправился с уткой. Сделав несколько больших глотков из фляжки с вином, он почувствовал себя, наконец, сытым.

Торн всё это время молча сидел у костра и терпеливо ждал. В своей мрачной чёрной одежде он был похож на большого чёрного ворона. «На старого мудрого чёрного ворона», — тут же поправил себя Олег, ибо Торн сейчас выглядел гораздо старше своих лет. А может это так и есть? Кто знает этих волшебников, сколько им действительно лет. Может быть, его молодость это только иллюзия, обман?

Впрочем, сам Олег представлял себе волшебников и магов не иначе как старыми. И у каждого обязательно должен был быть просторный балахон, украшенный звёздами, длинный посох и большая седая борода. Поэтому он с трудом воспринимал Торна как волшебника из-за его столь юного возраста. До чего же не легко расставаться с привычными образами, пусть даже и сложившимися в самом раннем детстве…

Олег замялся, не зная как начать разговор. Торн со своим сверхъестественным чутьём вновь пришёл к нему на помощь.

— Я слушаю тебя, Олег. Времени у нас с тобой много, так что не спеши. Начни свой рассказ с самого детства: где родился, где вырос. Кем были твои родители, чем они занимались, ну, и так далее. Тебе так будет легче, да и мне будет проще понять тебя, ведь я практически ничего не знаю о вашем мире.

— Хорошо, — согласился Олег и, набрав в грудь побольше воздуха, начал свой рассказ.

Торн слушал очень внимательно, часто задавая уточняющие вопросы. Олег как можно подробнее и обстоятельнее отвечал на них, стараясь удовлетворить искреннее любопытство волшебника. Но так продолжалось только до эпизода с похищением жены и сына. Дальше Торн слушал молча, не перебивая. Олег говорил резко, отрывисто, в его словах была только боль и ничем неприкрытая ненависть к своим врагам. Было видно, что он ничего не забыл и не простил.

Торн печально покачал головой. Дослушав рассказ Олега до конца, он с горечью убедился, что отговорить Олега от мести ему не удастся. С его помощью, или без, но Олег будет мстить. Он будет мстить, пока не погибнет. А он погибнет, ибо шансов уцелеть у него никаких. Абсолютно никаких. Слишком много врагов…

…последнее, что я помню: это как я ткнул мечом в кристалл, — Олег замолчал и вопросительно посмотрел на Торна.

Волшебник поднял голову.

— А дальше, Олег, произошло следующее: едва ты коснулся мечом кристалла — он тут же взорвался и я оказался на свободе.

— Но как вы смогли остаться в живых, будучи замурованным в твёрдое тело? — Удивлённо спросил Олег. — Это ведь невозможно. Или кристалл это порождение какой-то магии?

Торн улыбнулся, загоняя мрачные мысли о будущем своего спасителя подальше, в самые глубины своего сознания.

— Ты правильно догадался, Олег. И кристалл, и сам меч — это порождение магии. Причём очень сильной магии.

— Как же вы попали в этот кристалл? — не удержавшись, спросил Олег. Его чрезвычайно интересовал данный вопрос. Но, заметив, как мгновенно напряглось лицо Торна, он понял, что своим неуместным вопросом причинил ему сильную боль. Видимо воспоминания о кристалле и о том, как он попал в него, были не из самых приятных. Олег мысленно ругнул себя за неуёмное любопытство и извинился: — Простите меня, Торн, за мой глупый вопрос. Мне, наверное, не следовало спрашивать вас об этом.

Торн устало отмахнулся.

— Это пустое, Олег. Не переживай по этому поводу. Ты рассказал мне свою историю и теперь, — Торн тяжело вздохнул, — и теперь пришла, наверное, моя очередь рассказывать. — Последовал новый вздох, после чего он посмотрел Олегу прямо в глаза. — Я попал в этот кристалл не по своей воле. Я был туда заточён. Кристалл — это тюрьма. И поверь мне, Олег, очень страшная тюрьма. Ты жив, ты дышишь, ты всё видишь и слышишь, тебе не нужно ни пить, ни есть — кристалл сам поддерживает твои силы — но ты не можешь ни говорить, ни шевелиться. Это ужасно чувствовать себя скованным по рукам и ногам. Дни проходят за днями, а ты всё стоишь и стоишь… Но самое страшное заключается не в этом, а в том, что ты не знаешь когда придёт срок твоего освобождения. Через день, через два, через неделю, или через год, а может и вовсе не наступит никогда. Ты не знаешь. И от этого можно сойти с ума. Я провёл в кристалле три года, три долгих года. И я уже умирал от отчаяния, когда появился ты…