В живых не должен остаться никто! - [23]

Господи, ну почему это случилось именно с ним, с его семьёй?!

— Хотя, если ты сейчас, Олег, скажешь, что твоя жена и сын тяжело болели, то я, скорее всего, неправ и… — заканчивать Добрынин не стал: в ответ на его слова, Олег только тяжело вздохнул и ещё ниже опустил голову — всё понятно и так. Они были здоровы…

Добрынин понимающе покивал головой и, не зная, что боле сказать, оставил Олега в покое, наедине со своим горем.

Впрочем, Олегу было не до него, он был целиком погружён в себя. Его охватило безнадёжное отчаяние. Его всего трясло внутри. Не в силах вымолвить ни слова, он молчал, раздавленный свалившимся на него несчастьем. Правда оказалась куда более ужасней, чем он предполагал в своих самых страшных фантазиях. Но ужасней всего было то, что он уже ничего не мог сделать. Он был бессилен что-либо изменить. Садисты-милиционеры из команды капитана Петренко хорошо поработали над ним. Лицо разбито и изуродовано, часть рёбер сломано, внутренности отбиты, дышать он может с трудом, постоянно отхаркивая сгустки крови… По большому счёту, он уже не человек — так одна видимость, искалеченный полутруп, не живой, но и не мёртвый…

Перед глазами Олега один за другим промелькнули кадры из его прошлой, счастливой жизни. Он видел улыбающиеся лица жены и сына, себя, смеющимся вместе с ними… О, боже, как же это было давно! Но внезапно в голове Олега как будто что-то щелкнуло, и он вновь услышал голос сына из телефонной трубки: «Папа, папочка, забери меня отсюда. Мне страшно, я хочу домой. Забери меня…» Олег отчаянно замотал головой, прогоняя страшные воспоминания. Дыхание его участилось, сердце бешено заколотилось внутри. Наконец, не выдержав пытки, он обхватил голову руками, чтобы ничего не слышать, и в отчаянье заплакал.

— Прости меня, сынок, я подвёл тебя. Прости… — зашептал он. А сын упорно продолжал звать на помощь. Его голос звучал и звучал в воспалённом мозгу Олега…

Через какое-то время Олег немного успокоился и, глухим, бесцветным голосом, спросил у Добрынина:

— А зачем вы, Дмитрий Сергеевич, понадобились капитану Петренко? Почему он вас держит здесь? Что вы-то такого сделали?

Добрынин вздохнул.

— Так просто, Олег, на ваш вопрос и не ответить. Но время у нас есть, и я постараюсь объяснить. Как я уже говорил ранее — я журналист. И основные темы, над которыми я работал и работаю — это разоблачение преступлений в различных эшелонах власти.

— Весьма опасная тематика, — серьёзно заметил Олег.

— Да, вы правы: очень опасная. До конца девяносто шестого, я работал в областной газете «Новошатровская правда», но, после ряда разоблачительных статей о деятельности нашего губернатора и его ближайших помощников, в мой адрес посыпались различного рода угрозы, а затем меня просто уволили. На следующий день после увольнения, меня встретили в подъезде трое неизвестных и зверски избили. Я два месяца пролежал в больнице. С тех пор я работаю в «Саровском вестнике»… — Добрынин замолчал, а затем неожиданно спросил: — Значит, вы, Олег, не знаете, что твориться в нашей области?

— Нет, — честно признался Олег. — Но, судя по тому, что пишут в ваших газетах дела в области идут прекрасно.

— Прекрасно… — усмехнулся Добрынин. — Это смотря для кого… Всё это ложь, Олег! Большинство областных газет «куплено» и они работают исключительно по заказу местных властей. Прекрасно… А жить у нас, Олег, не просто тяжело, а страшно! Ты не представляешь, что здесь творится. Наши власти погрязли в коррупции, все структуры криминализированны сверху до низу. Вал преступности буквально захлестнул область, дошло уже до того, что на улицы страшно выйти даже днём — изобьют или ограбят. Ты не представляешь, Олег, сколько у нас наркоманов… Они за «дозу» убить готовы. И они убивают! На дорогах рэкет, разбой, грабежи. А наша местная милиция… О-о, о ней разговор особый. Наши милиционеры — это теже преступники, только в погонах. И о том, что обращаться к сотрудникам нашей «доблестной» милиции не только бесполезно, но и опасно, знает, наверное, уже каждый житель области.

— В общем знали все, кроме меня, — со вздохом заметил Олег.

— Не кори себя, Олег, — сочувственно сказал Добрынин, — у тебя просто не было времени, чтобы всё это узнать. Хотя, о царящем в области ментовском беспределе уже говорят вслух не только на полутёмных новошатровских или саровских кухнях, в узком кругу знакомых, но и в высоких московских кабинетах. Однако, — старый журналист горестно усмехнулся, — всё, увы, так и остаётся на уровне одних лишь разговоров. А ситуация, вот уже на протяжении нескольких лет, не меняется. Причём, что самое парадоксальное, наши областные милицейские начальники не только выходят сухими из всех передряг, но и даже успешно продвигаются по служебной лестнице. Впрочем, опять же, ничего удивительного в этом нет. Новошатровская милиция — и это не для кого здесь не секрет! — частенько выполняет весьма деликатные «заказы» областной администрации, а та, в благодарность, закрывает глаза на все её «тёмные» делишки.

— Какие, например? — не удержался от вопроса Олег.

— Хотите знать: какие? — переспросил Добрынин. — Ну что ж, расскажу, времени у нас с вами много. Начну с того, что УВД Новошатровской области несколько последних лет стоит на особом контроле в МВД России, а сама область традиционно входит в десятку регионов с наиболее низкой раскрываемостью тяжких преступлений. Это общеизвестно, тайны тут никакой нет. Естественно наша милиция пытается повысить раскрываемость, но делает это весьма странным путём — путём «выбивания» признаний у невиновных граждан. Ежегодно, лишь по официальной статистике, в Новошатровской области фиксируется до тысячи обращений граждан на действия сотрудников МВД, связанные с избиениями задержанных и принуждением к даче признательных показаний. Но это лишь верхушка айсберга. Новошатровский правозащитный фонд просто завален письмами с жалобами на противозаконные действия местных стражей порядка. Поверь мне, Олег, читать эти письма порой страшнее, чем смотреть самые крутые фильмы-ужасов. Людей зверски избивали, пытали, вывозили загород, в лес, чтобы имитировать там расстрелы. Когда эти нелицеприятные факты становились достоянием общественности, наши милицейские власти демонстративно открещивались от «отщепенцев» и «оборотней» в своих рядах, однако ни один — я повторяю: ни один! — милицейский начальник не лишился погон… Не качай головой, Олег, я знаю, о чём говорю. Мои слова наглядно подтвердит случай, который относительно недавно произошёл в Корневе — если ты не знаешь, это небольшой городок на севере области. Там поймали за руку местного милиционера, специализирующегося… — на чём бы ты думаешь?! — на сексуальном насилии над малолетками! Но самое удивительное заключалось в том, что о похождениях маньяка были прекрасно осведомлены и сослуживцы, и начальники задержанного. Однако они раз за разом выгораживали своего коллегу, становясь тем самым соучастниками его преступлений. И что?! Уже после разоблачения и ареста любителя малолеток, его непосредственный начальник, полковник милиции Н. Е. Карпов, не только не лишился своего поста, но и пошёл на повышение, заняв пост начальника штаба областного УВД. Какой то отрицательный отбор получается! Чем хуже человек, тем быстрее наверх лезет! И так везде! Но мы отвлеклись. А ведь в ряде случаев, этот самый Карпов фигурировал едва ли не как посредник в переговорах между маньяком и родителями жертв, заставляя последних, путём скрытых, а порой и прямых угроз забирать свои заявления и идти на мировую с насильником их дочерей. Где же справедливость?!