В живых не должен остаться никто! - [22]

Добрынин озабоченно посмотрел на Олега, словно гадая: говорить или нет? Выдержит ли он всю тяжесть правды? Но, увидев в его страдальческих глазах немую просьбу, решился. Тяжело вздохнув, он осторожно сказал:

— У меня есть догадка, Олег, но прежде чем, я её выскажу, я хотел бы услышать ваш рассказ о том, что с вами произошло. Полностью.

— Хорошо, — быстро согласился Олег. Терять ему особо было нечего, а правда ему была нужна, какой бы она ни была.

И он начал рассказывать. Добрынин слушал внимательно, не перебивая, лишь только когда Олег дошёл до возвращения в свою квартиру, после бегства из кирпичного завода, он удивлённо попросил:

— Уточните, пожалуйста, ваш адрес.

Олег назвал. Дмитрий Сергеевич удивлённо покачал головой:

— Надо же, да ведь мы с вами жили совсем рядом. Почитай соседи. Мой дом стоит почти напротив вашего. Третий подъезд, пятый этаж, квартира номер сорок три… Меня схватили, когда я вышел из своего подъезда…

— Однако мы с вами раньше ни когда не встречались, — заметил Олег.

— Вы правы. Но это и неудивительно — я отсутствовал почти месяц и вернулся в родной город только три дня назад. — Добрынин задумчиво помолчал, что-то вспоминая, а затем, словно опомнившись, быстро извинился: — О, простите, я перебил вас, пожалуйста, продолжайте.

Олег вновь собрался с мыслями и продолжил свой рассказ. На сей раз, Добрынин дослушал Олега, не перебивая, до конца, лишь удовлетворительно качая головой в те моменты, когда события полностью укладывались в выстроенную им схему.

— Но вот и всё, — сказал Олег, закончив своё повествование. — Больше рассказывать не о чём. — Он вопросительно посмотрел на Добрынина. — Может быть, теперь вы скажите мне: зачем похитили мою семью и почему пытались убить меня самого?

Олег с нетерпением ждал ответа. Ему позарез нужна была правда, он должен знать её. Позарез… Олег невольно усмехнулся, сравнив себя с Эдмондом Дантесом, будущим графом Монте-Кристо, который точно также, сидя в камере, ждал ответа от аббата Фарио. «Так какую же страшную правду откроет мне „новый аббат Фарио“ — Дмитрий Сергеевич Добрынин? — устало подумал Олег; затянувшееся молчание начало тревожить его. — Неужели он тоже ничего не знает? Или правда столь ужасна, что он просто боится сказать её мне?»

— Ещё один вопрос Олег, — сказал, наконец, Добрынин. — Скажи: твоя жена и сын чем-то болели? Вы обращались в местную поликлинику?

— Ну да… конечно. Они ходили в поликлинику. Жене нужна была медсправка при устройстве на работу, а сыну для детского сада… А что? Разве это так важно?

— Важно, — потухшим голосом сказал Добрынин и внимательно посмотрел Олегу прямо в глаза. — Прости, Олег, мне очень жаль, но боюсь, твоей жены и сына уже нет в живых. Их похитили как будущих доноров…

— Что?! — вскричал Олег и даже попытался привстать. Но тут же схватился за бок, где были сломаны рёбра. Его лицо скривилось от боли. — Но этого не может быть?! В газетах писали, что у нас нет, и не может быть тайного рынка донорских органов. Это всё сплетни, досужие разговоры…

— Когда-то, совсем ещё недавно, газеты писали, а крупные милицейские чины важно утверждали, что у нас нет, и не может быть организованной преступности.

— Но то преступность, — не сдавался Олег. — А вы говорите о похищении людей с целью изъятия внутренних органов.

— Увы, Олег, действительность порой страшнее самого ужасного вымысла. Подумай, Олег, и ты сам поймешь, почему похитители пытались убить тебя, вместо того, чтобы взять деньги и вернуть семью. Ты им не нужен. Ты видел похитителей и этим ты опасен. Стоит убить тебя, и никто не будет бегать по всему городу и кричать, что у него похитили семью. Ты ненужный свидетель ужасного преступления…

— Хорошо. Пусть я свидетель, пусть я случайно видел, как похитили мою семью. Но ведь если бы похитители не вернули бы мне жену и сына, я бы всё равно обратился в милицию. Разве не так?

— Так, да не так. В милиции твоё заявление, скорее всего, вряд ли бы приняли, сказав, что твоя жена, забрав сына, просто сбежала от тебя…

— Но… — не сдавался Олег.

— А если бы ты стал настаивать, — повысив голос, продолжил Добрынин, — то тебя бы самого и обвинили в убийстве своей жены и малолетнего сына. Обычная семейная ссора! Пусть и жестокая… Или подбросили бы тебе наркотики… В любом случае ты бы оказался в тюрьме. Хотя нет, ты бы не дожил до неё — повесился бы в следственном изоляторе, не выдержав угрызений совести. Твой опыт общения с капитаном Петренко, наверняка, подсказывает тебе, что это вполне возможно. Или ты всё ещё веришь в его человеколюбие?

Возразить было не чем. Олег опустил голову.

— Но как такое вообще возможно? Скрыть такое тяжкое преступление?

— Ты уже забыл, что сделали с тобой «доблестные» милиционеры второго отделения? — жёстко сказал Добрынин. — Наша область криминализирована и коррумпирована сверху до низа. Впрочем, ты уже успел, в этом немного убедится.

Намёк на поход к прокурору города был более чем прозрачен. Олег печально опустил голову. Он не хотел верить Добрынину, отчаянно не хотел, но… Но в его словах была своя логика, причём подкреплённая фактами. Игнорировать их было нельзя. Если Добрынин прав — а, скорее всего, прав! — то он и его семья обречены.