В жару - [21]
– Боже мой, Ваня, ты… тебе нравится, что ли? На самом деле нравится все это? Заводит тебя это, да? – Николай отстранил его руку.
– Не знаю…
– Не знаю, говоришь? – на секунду задумался Николай. – Зато я знаю! – и быстрым, резким движением расстегнул тот гармоничный, тот подходящий, широкий кожаный ремень, а после – джинсы.
– Щас упадут, – пытался шутить Иван.
– Я подержу, – зло ухмыльнулся Николай, подтащил Ивана к себе вплотную и, придерживая за пояс, облизал пальцы. – Зачем издеваешься над собой так, а? Ведь и старое, как следует, не затянулось еще, Ваня. Болит же все, правда? Больно ведь, Ваня… Вот так… так, когда делаю, больно?.. Больно?.. Говори!
– Нет, не боль… – осекся Иван, когда почувствовал, как Николай коснулся его сзади, а затем аккуратно, совсем чуть-чуть, слегка совсем, совсем не глубоко, пробрался в него, проник осторожно, бережно пальцами. – М-м-м-м-м-м, с-с-с-с-с-с… – тут же содрогнулся, напрягся Иван. Сжался, попытался освободиться… от неприятных ощущений, от неприятных воспоминаний – невыносимых недавних событий… и, в конце концов, с желанием спрятаться, с желанием спрятать – неверную, неугодную теперь, ненужную сейчас – свою эмоцию, обнял Николая за шею, но понял, что не успел, не смог скрыть от друга возникшего на лице мученического выражения.
– Зачем, Ваня? Зачем притворяешься? – расстроено, зло и вместе с тем ласково спросил Николай, разомкнув объятия, застегнув обратно джинсы. – Посмотри на меня. Посмотри, я сказал, – он обхватил голову Ивана обеими руками.
– Я люблю тебя, – подняв на Николая невозможно утомленные и вновь наполняющиеся слезами глаза, ответил Иван. – Я на все ради тебя готов.
После чего Николай тихо не то простонал, не то прорычал, подобно раненому зверю.
– Вставь мне, Коля. Я возьму, я потерплю, честно. Я хочу, правда. Навинти уже меня, Коля… – и снова слезы текли по щекам Ивана, и он продолжал, – или убей… убей меня лучше… задуши. Прошу, сделай, что-нибудь… сделай со мной что-нибудь, – Иван закрыл лицо руками.
– Бля-я-я! Ты сумасшедший?! Ты что, Ваня?! Ну, ты что говоришь такое? Что делаешь со мной? Зачем мучаешь так, а?.. Невозможно же… Это просто ад какой-то. Я не могу, я не могу – не хочу так с тобой. Права не имею, слышишь меня вообще?.. Ваня… Ваня, ведь дня не проходит, чтобы я не жалел о том, что мы сделали… о том, что я сделал. Ты же… ты же мне… ты для меня… я не могу – нельзя, слышишь?.. Все же рушится, слышишь меня вообще? Уже, блядь, рухнуло, уже сломалось! Внутри… вот здесь, – Николай приложил руку к груди. – Не собраться никак, не поправиться, блядь! И так-то тяжело было – невыносимо просто… а теперь… после всего… когда ты рядом, когда так близко… когда ты просишь, когда ты хочешь, когда стонешь, плачешь, трогаешь – это же пытка вообще – не могу я справиться, не могу сдержать себя, понимаешь? Не могу остановиться, слышишь?.. Сил нет, Ваня! Слышишь, меня?!.. Ты слышишь меня вообще?! – Николай встряхнул Ивана за плечи. – Понимаешь вообще – нет?!.. Это же инцест… преступление, блядь!.. Ты, блядь, понял меня или нет?! Понял, я спрашиваю?! – и снова встряхнул Ивана. – Ты хоть что-нибудь понимаешь? Хоть что-то слышишь? Кроме себя, о ком-нибудь думаешь вообще?!.. Обо мне хоть раз подумал, Ваня?.. Ведь я еще есть, Ваня. Я!.. Ты говоришь – не можешь больше, да?.. Не хочешь?.. Бедняжка, блядь!.. А я тоже, Ваня… я тоже не хочу. Не хочу я любовей всех этих больше – капканов, тисков, блядь… страданий, блядь, новых… смертей… Я тебе ничего не сказал еще, а что происходит уже, а?.. Катастрофа. Конец света какой-то. Что же будет, если скажу? – продолжал Николай, со всей силы сжимая плечи Ивана. – Страшно ему, больно, блядь, ему!.. А мне не страшно, думаешь?! Думаешь, мне не больно?!.. Посмотри, что ты делаешь вообще. Что творишь. С собой… со мной… Я за тебя убить готов, Ваня! Я ему… я же ему чуть горло сегодня не перегрыз – рыло его наглое, довольное чуть-чуть не расхерачил – еле сдержался, меня бы закрыли сразу, нахуй, и хуй со мной – что бы ты делал тогда?! Что бы с тобой тогда было, а?!.. Мозг включи, наконец. Повзрослей уже. Возьми себя в руки, Иван. Отпусти меня чуть. Оставь мне немного меня. Хоть немного, слышишь?.. Устал я, слышишь?.. Уеду, нахуй. Навсегда, блядь. Не увидишь меня больше, понял?.. Никогда, понял?.. Если не прекратишь. Если измываться надо мной не перестанешь, понял?.. Понял, я спрашиваю?! Понял меня, отвечай?!.. Говори что-нибудь, ну!.. Говори, дрянь ты тупая!.. Ваня!.. Ваня… Ваня, Иван… Ваня… ну, все, все… все, успокойся… успокойся, Ваня, слышишь… успокойся, прости… не буду больше… иди сюда… прости, прости… – Николай снова обнял Ивана, и тот прижался к нему всем телом, и так они стояли довольно продолжительное время, довольно оба напряженные, крайне возбужденные, накаленные даже… опасные… расстроенные крайне, утомленные предельно, больные очень… и так до тех пор, пока вдруг все-таки не стало отпускать – пока не перетерпели, не перегорели чуть, пока чуть не выдохлись, пока немного не ослабли натянутые внутри струны, пока Иван не перестал, наконец, всхлипывать, а затем как обычно строго, но ласково Николай сказал:
«…И вновь и вновь Кестер пытался заглянуть в ее глаза. В глаза сидящей напротив и склонившей на грудь себе голову Анны, а после, по старой привычке, погружался под воду, захлебывался отданным телом ее – вкусным, пряно-соленым красным. Выныривая же, запивал тот сок таким же красным – сладким, крепленым. И тут же с прежнею нежною страстью бросался целовать свою любимую, свою невесту, и тут же вновь старался посмотреть в ее не ее, пустые, мертвые глаза».
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.
Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».