В жару - [37]

Этим вечером темнота пыталась пролезть через туманный воздух снаружи участка на 82 Вест стрит, когда Никки вышла оттуда, неся коробку из магазина " Мит" с распечатками сержанта Джона Сингера внутри.

Рук стоял у обочины.

— Я заказал такси.

— Позволишь подвезти тебя?

— Все хорошо, я в порядке. И еще раз спасибо за это, ты не должен был этого делать.

Она тронулась в сторону площади Колумба, направляясь ко входу в метро, что у планетария.

— Но ты увидишь, я запомню это. Сегодняшний вечер.

Она дошла до угла и Рук был возле нее.

Если ты так сильно хочешь показать, какой ты мачо, провожая меня пешком, по крайней мере позволь мне перенести это.

— Доброй ночи, мистер Рук.

— Подожди.

Она остановилась, но не смогла скрыть своего нетерпения.

— Да ладно тебе, Поченко все еще на свободе. Тебя должен кто-то проводить.

— Ты? А тебя кто будет защищать? Не я.

— Господи, коп, который использует грамматику как оружие. Я представлен тобой как беспомощный.

— Слушай, если у тебя есть какие-то сомнения, то я могу сама о себе позаботиться, и я буду более чем счастлива продемонстрировать тебе это.

Это входит в твою страховку?—

— Хорошо, а что, если все это — лишь мои слабые потуги посмотреть на твою квартиру? Что ты на это скажешь?

Никки посмотрела через улицу и снова на него.

Она улыбнулась и сказала: —Завтра я принесу тебе фотографии—. Никки перешла на светлую сторону улицы, оставив его там на углу.

Через полчаса, Никки перешла в нескольких шагах от железнодорожного переезда на тротуар на двадцать третьей восточной и увидела как окрестности погрузились во тьму, как Манхэттен, наконец, бросился в полотенце и рухнул в общегородское затемнение.

Сначала странное молчание коснулось сотен кондиционеров, расположенных над и под землей.

Это было как будто город задержал дыхание.

Фары машин светили рассеянным светом на Парк Авеню Саус.

Уличные огни все погасли, и вскоре появились злые гудки нью-йоркских водителей, соревнующихся за место на дороге.

Ее руки и плечи заныли, когда она свернула в свой квартал.

Она поставила распечатку сержанта на тротуар и осторожно прислонила ее к соседским кованым воротам, пока открывала свою сумочку, висящую на плече.

Чем дальше она уходила от улицы, тем темнее становилось.

Жара выловила в сумке свой мини-фонарик и настроила узкий лучик так, чтобы не оступиться на неровном тротуаре или не поскользнуться на собачьем дерьме.

Жуткое молчание стало уступать звукам голосов.

Они плыли в темноте сверху из раскрытых окон квартир, и она слышала одни и те же слова снова и снова из разных зданий: —отключение энергии—, —фонарик— и — батарейки—.

Она услышала кашель неподалеку от себя и высветила своим фонариком старика, выгуливающего своего бульдога.

— Вы слепите меня этой чертовой штуковиной— сказал он, миновав ее, и она перевела луч фонарика на землю.

— Будьте осторожны— сказала она, но не получила ответа.

Никки взяла свою коробку в обе руки и пошла по направлению к своему дому с фонариком, зажатым между своей ладонью и картоном, освещая путь на несколько футов вперед.

Она не была уже в двух дверях от своего дома, когда чья-то нога отбросила камешек позади нее и она остановилась.

Прислушалась.

Прислушалась сильнее.

Но не услышала никаких шагов.

Какой-то идиот проорал — Аууууу! — с крыши здания через дорогу и бросил кусочек горящей бумаги, который закружился в ярко-оранжевом вихре, пока не сгорел на полпути к тротуару.

Это был хороший намек, что пора убираться с улицы.

Напротив своих ступенек Никки поставила опять коробку на землю и наклонилась достать свои ключи.

Позади нее появились убыстряющиеся шаги и затем рука коснулась ее спины.

Она крутанулась и совершила высокий крученый удар вниз, который задел Рука, и к тому моменту, как она услышала его — Привет! — , было уже слишком поздно делать что-либо кроме того как пытаться вернуть равновесие и надеяться, что он не ударился головой во время падения.

— Рук? — , сказала она.

— Внизу.—

Никки направила свой фонарик в направлении его голоса и высветила его, сидящего на клумбе, опираясь спиной на ствол дерева, при этом держась за свою челюсть.

Она наклонилась к нему.

— Ты в порядке? Ты, черт возьми, что делаешь?

— Я не мог тебя видеть, я просто врезался в тебя.

— Но что ты тут делаешь?

— Я просто хотел убедиться…—

— … что ты полностью проигнорировал мои слова и все-таки пошел за мной.

— Всегда сообразительный детектив.

Он поставил одну из своих рук напротив дерева, а другую на тротуар.

— Ты наверно захочешь отвернуться. Я собираюсь поднапрячься. Не обращай внимания на стоны. — Она не отвернулась, а подхватила его за руку, чтобы помочь ему подняться.

— Я сломала что-нибудь? — спросила она и посветила фонариком на его лицо.

Его челюсть была красной и в садинах от ее ноги.

— Сделай так, — сказала она и посветив на свои челюсти, поработала ими, открывая и закрывая их.

Она направила на него свет, и он последовал её инструкциям.

— Как оно?—

— Гуманней просто заставить меня замолчать. У тебя есть пуля, не так ли?

— Ты в порядке. Тебе повезло, я только задела тебя.

— Повезло тебе, я подписал отказ от судебных исков, когда начал путь неофициально примкнувшего.