В зеркале сатиры - [12]

— Прости, Кузьма Лукич, что сказала не так. Прости великодушно. Не хотела тебя обидеть.

— Вот умница!

Гость поцеловал хозяйку и продолжал уже мягче:

— Понимаешь ты меня, Катерина. Отдыхаю я у тебя. Одна отрада в жизни осталась. Покоя нет ни дома, ни на службе. Нынешних этих видеть не могу. Развели бодягу: демократия, новые нормы. А что в них, в тех нормах? Теперь только и жди подвоха.

— Опасаешься, Кузьма Лукич?

— Я опасаюсь? С чего это ты взяла? Мне нечего опасаться, я не с улицы в исполком пришел, за плечами у меня багаж. Не один год наживал его. Может, кто-то и хочет спихнуть Лупакова, да сам голову расшибет.

— Спихнуть? А сам-то, Кузьма Лукич, не свалишься? Не сердись, но я почему-то сейчас вспомнила знаменитую Пизанскую башню. Думали, что века простоит, а теперь падает она, почва под ней осела…

В этот момент кто-то постучался.

— Кого еще нелегкая несет? Не пускай! — встревожился Лупаков.

— Сама не знаю кто! Да и время позднее. Одиннадцатый час уже…

Снова раздался настойчивый стук.

— Стучит, стучит запоздалый путник…

— Я сказал, не открывай! Бездельник какой-нибудь, наверное.

— Нельзя, Кузьма Лукич. Ты милосерд, я тоже. Если стучится человек, значит, ему очень нужно. Без дела в этот дом не ходят.

— Знаем мы, какие это дела. Раз я тут, ты не должна впускать посторонних людей! Не могу же я в самом деле раствориться!

Лупаков зачем-то надел шапку, потом опять ее снял.

— Посторонних здесь не бывает, — сказала хозяйка и вышла из комнаты.

Кузьма Лукич остался один.

— Вот чертовка! Не хватало еще, чтобы меня у этой дамочки застукали. Спрятаться надо. Куда вот только? Постой, как там в анекдоте?.. Возвращается муж из командировки… Ага, вспомнил!

Лупаков подбежал к шкафу, открыл его и попытался забраться внутрь.

— Черта с два! Развели эту малогабаритную мебель себе на голову. Порядочному человеку и укрыться нельзя. Идут!

Кузьма Лукич отодвинул книжную полку и спрятался за нее. Вошла моя хозяйка, но не одна, а вместе со Столбовым. Он заметно пошатывался.

— Только на одну минуту, Григорий Петрович. Я уже спать собралась. Не ждала тебя.

— Меня не ждала, знаю. Ну и дьявол с тобой!

Столбов увидел на столе коньяк.

— Налей-ка мне. Знатный коньячок, такого в «Унже» мне сегодня не подавали.

— Говори, что нужно, и уходи.

— Что нужно? Сама не догадываешься? Художница!

— Сделала, как велел. Составила расписку от его имени.

Она достала из секретера какую-то бумажку и передала ее Столбову.

— А где образец подписи взяла?

— Немцов, оказывается, аспирантуру окончил. Просил консультантом зачислить. Сам заявление принес…

— Сам, говоришь? Спешит безусый следопыт… Ну, хорошо, мы тоже не зеваем. Теперь я домой.

Столбов хотел обнять мою хозяйку, но та отошла к окну.

— Ладно, ладно, пьяных не любишь, знаю. За коньяк спасибо передай.

Он засунул в карман бутылку и ушел. Из-за своего укрытия появился Кузьма Лукич.

— Слыхал: поблагодарить тебя велел!

— Нужна мне его благодарность! Что он тут про следопытов молол?

— Кто-то поперек дороги ему встал.

— А какие у тебя со Столбовым дела, Катюша?

— Я в твои дела, Кузьма Лукич, не вмешиваюсь, и ты меня не допрашивай. И вообще хватит об этом. Лучше спою я.

Тут хозяйка опять взяла меня в руки и запела.

«СТОЛБОВ — СТРАШНЫЙ ЧЕЛОВЕК»

Первый рассказ Спичечного коробка

Если вы не забыли, я, Спичечный коробок, сначала был у Сербина, потом на несколько минут перекочевал к Лупакову, а от него попал к Немцову. С тех пор я неотлучно находился при нем. Немцова я особенно не беспокоил, потому что был пуст. А он, наоборот, беспокоился, нет-нет да и похлопывает рукой по карману: здесь ли, мол, коробок? А мне куда деваться? Я вел себя тихо, присматривался, прислушивался…

Однажды Немцов сидел не в своей рабочей комнате, а за столом Киры Яковлевны, у двери, на которой висит табличка «Прокурор области Ф. Ф. Архипов».

Явился Борев и сразу, с места в карьер, набросился на Немцова:

— Эва, а ты никак в начальники метишь?

— Кира Яковлевна уехала, просила подежурить у телефона, — пояснил Немцов. И нетерпеливо добавил: — Давай отчитывайся.

— В чем?

— Ладно, не прикидывайся. Дома отлынивал, а здесь мы на службе. Я тебя официально спрашиваю: был вчера?

— Был и пиво пил.

— Ну и как?

— Пиво? Великолепное.

— Так и знал. Проторчал целый вечер около Нади и ничего не сделал. Не понимаю, зачем тебя держат в прокуратуре?

— А ты думаешь, я знаю? Давно доказано, что Борев ни на что не способен. Об этом даже в нашей стенной газете писали. Да, представь себе: удостоился, в передовой статье фигурировал. В качестве единственного отрицательного примера.

— Ну довольно, Колька. Выкладывай.

— А что выкладывать? Собрались в девятнадцать ноль-ноль. Стол был накрыт на три персоны. Ели котлеты по-киевски. Выпили. Две бутылки «Столичной» и одну коньяку. А вот улов.

И Борев выложил на стол сверток, в котором оказались пустые пачки из-под сигарет, окурки и мои коллеги — спичечные коробки.

— Это хорошо, — сказал Немцов. — Молодец, что догадался.

— Чисто случайно. Ты знаешь, даже у закоренелых идиотов бывают минуты просветления.

— Ладно, теперь помолчи, не мешай мне.

Немцов начал методично сортировать принесенное Боревым.