В зеркалах воспоминаний - [8]

Юлия Абрамовна, или Юля, как мы ее называли, щедро делилась с нами не только знаниями, но и друзьями. Она очень много переводила с итальянского, и прежде всего художественную литературу, перевела произведения практически всех современных итальянских прозаиков. И позже, уже в последующей жизни, в ее московском доме на улице Горького и на миланском проспекте Порта-Романа я познакомился с многими совершенно замечательными итальянскими, я бы сказал, выдающимися персонажами – Альберто Моравиа, Джанни Родари, Ренато Гуттузо, Марко Вентури. Постепенно друзья Юлии стали и нашими друзьями. Это был настоящий подарок жизни. За долгие годы она сделала мне очень много таких подарков. Но об этом чуть позже.

Дипломат

После окончания МГИМО моя дипломатическая карьера складывалась довольно успешно. Правда, мне с итальянским языком не удалось попасть на работу в Италию, как я мечтал, потому что для этого нужна была серьезная «лапа». Ну а те, у кого её не было, отправлялись в Сомали. И вот в 1962 году в этой африканской стране, которая за два года до моего туда приезда обрела независимость, я и начал дипломатическую службу. Был референтом, атташе посольства СССР в Сомали. Здесь я провёл пять лет и получил репутацию заправского африканиста. Потом меня перевели в Третий Африканский отдел МИД, после чего я три года работал первым секретарём посольства СССР в Эфиопии. Я с удовольствием вспоминаю это время.

Однажды у меня в римском офисе раздался телефонный звонок: «Алеша?» – «Да». – «Это Володя Михайлов говорит». Фамилия настолько распространенная, что я начинаю разговаривать, пытаясь понять, кто это. Невежливо не узнавать. Наконец я спросил: «Володя, прости, но мы откуда с тобой знакомы?» – «Ну как же – мы в Эфиопии вместе служили. Я был стажером». А это как со школьниками – младших хуже знаешь. А здесь – ты первый секретарь, а он – стажер. Я помню, что была группа стажеров с амхарским языком, но кто из них Володя Михайлов? «А откуда ты мне звонишь?» – «Из Коломбо». – «Шри-Ланка?» – «Да, я здесь послом работаю». – «И чем я могу быть полезен?» – «Да вот мне надо подсказку. С печенкой не очень хорошо. Слышал, что есть хороший минеральный курорт в Италии. Хочу приехать, у меня будет отпуск». – «Я тебе сейчас дам жену, она тебе точно скажет, где это и как называется; она работает гидом, иногда своих туристов туда направляет». Галя сказала ему, что действительно есть такой курорт Кьянчано-Терме.

– Будешь в Риме, позвони, пообщаемся, – сказал я ему, прощаясь.

Через месяц он позвонил, пришел к нам домой обедать. И он мне сказал такую странную фразу: «Понимаешь, я тоже не всех помню, с кем работал. Но тебя я запомнил».

– А почему?

– Ты был свободным человеком.

– Володя, это неправда. Свободным человеком я стал намного позже.

– Нет, это тебе кажется. А вот со стороны…

– А в чем это выражалось?

– Во всём, в мелочах. Например, у тебя был телевизор дома. А нам телевизор не полагался. Телевизор был только у посла. Ты приехал – телевизора нет, ты поехал в duty free, купил телевизор, и когда спросили «Зачем?», ты ответил: «Мой сын будет смотреть Sesame Street по-английски». И еще объяснил, что приедет твой сменщик и ты ему продашь. Так и получилось.

– А что еще?

– Ну вот мы все ждали, когда в субботу завхоз затопит баню, а у тебя был абонемент в бассейн.

Абонемент в бассейн был особой роскошью. Бассейн находился рядом с императорским дворцом. И туда, через специальную калитку, приходил один из наследников, принц, внук императора. Я с ним был знаком, мы здоровались, обменивались словами. Так что это была еще и светская тусовка. Но за абонемент надо платить. А совслужащие ох как не хотели этого делать.

– Еще мы ждали, чтобы в субботу играть в волейбол, а ты уезжал куда-то на озера. Мы ездили на «Волге», а ты на «Ситроене».

Конечно, попав в этот мир, ты скован массой правил, условностей, ограничений. Это трудно, особенно если ты молодой. И в то же время, если тебе интересно в этом мире жить, это замечательная возможность учиться, узнавать, открывать что-то новое для себя и в себе, и не нужно создавать искусственные ограничения. Я считаю, что сомалийский, и особенно эфиопский, опыт для меня бесценен и в профессиональном, и в человеческом плане. В Сомали, кстати, я очень хорошо запомнил правило и привычку, которую пронес в течение многих лет. Я никогда не ходил по солнечной стороне улицы. Даже зимой в Москве. Потому что в Сомали это убийственно – ходить по солнечной стороне. Но это так, мелочь. Главное, я получил массу замечательных впечатлений и приобрёл много сомалийских друзей.

К сомалийцам я относился с каким-то внутренним восхищением. Это действительно очень красивый народ с крепкими корнями и богатой культурой. При этом письменность у них появилась уже в мою бытность, незадолго до провозглашения независимости. Это был народ с богатым устным языком – очень богатым, образным и афористичным. Он полон сравнений, легенд, сказок, прибауток. Я, к сожалению, сомалийского языка не знал, хотя и брал уроки, чтобы мог объясниться, спросить, как куда-то пройти, например… Но я увлекся сомалийским фольклором, даже кое-что перевел на русский язык, а позже выпустил книжечку «Сомалийская тетрадь», куда включил переводы из устного народного творчества.