В зеркалах - [36]
— Не знаю,— сказала Джеральдина.— Со вчерашнего утра не видела,
— Ну? А он не сказал, куда собирается?
— Он пошел наниматься на радиостанцию. Уже сутки прошли, а его все нет.
— Такой может работать на радио. Я как-то ночью остановилась у твоей двери, послушала его. Хорошо язык подвешен.
— Да,— сказала Джеральдина,— говорит он здорово. — А у него что, были твои деньги?
— Да нет,— сказала Джеральдина,— нет, по-моему. Да хоть бы и были...
Филомена поднесла свою бутылку к свету и поболтала, с удовлетворением разглядывая пену.
— Он, наверно, вернется, если сможет,— сказала она Джеральдине.— Я как увидела его, сразу почувствовала — вот подходящий парень для Джеральдины. Но потом мне показалось, как будто у него что-то наклевывалось в тот день, но сорвалось.
— Послушай-ка...— сказала Джеральдина.
— Знаешь, как странно бывает,— продолжала Филомена, передавая ей бутылку,— ты, может, сболтнула что-нибудь и разозлила его, а сама даже не заметила. У меня всегда так выходит с мужчинами. Бывало, уйдет — и все.
— Не знаю,— сказала Джеральдина.— Не знаю. Не думала я, что он так уйдет. Не знаю, что я думала.
— А, черт,— тихо сказала Филомена.
Джеральдина допила пиво и отодвинула от двери комод; уже рассвело, небо было затянуто тяжелыми серыми тучами. Голуби трепыхались и кружили в вихрях пронзительно-холодного ветра, вырывавшегося из проулков. Через вентиляционное отверстие Джеральдина увидела грузовики с металлическими кузовами, выстроившиеся у складов на причале, а за ними — быструю коричневую реку, тускло позолоченную там и сям бледными отражениями неба. На улицах уже шумели потоки машин; куранты на башнях восточной части города зазвонили «Скалу веков».
— Слышишь? — сказала Филомена.— Опять пошло-поехало. Выйду, что ли, прогуляюсь.
Джеральдина вернулась в свою комнату, еще раз посмотрела на вещи Рейнхарта в стенном шкафу и легла в постель.
Разбудил ее звук, на линолеум падал сноп света, которого не было, когда она ложилась. Повернув голову на подушке, она увидела, что фрамуга открыта,— ее разбудил скрип двери. Она приподнялась на локте и увидела на фоне жалюзи силуэт мужчины — пока она садилась, он пересек комнату.
— Рейнхарт? — сказала она.— Кто? Кто это?
Она спустила ноги на пол и прижала руку к горлу, собираясь броситься к двери.
Мужчина дышал тяжело; послышался свистящий вздох, и загробный голос сипло пропел:
— «Они — дети ночи...»
Джеральдина крадучись скользнула вдоль кровати и протянула руку к висевшему на стуле плащу.
— «Они — дети ночи...— повторил голос.— Неземные их голоса».
Она сорвала дождевик, бросилась к двери, распахнула ее и замерла на пороге, загородившись плащом. Створка жалюзи откинулась, и серый свет упал на Рейнхарта, который садился на стул у окна. Он
милостиво посмотрел на Джеральдину.
— Останься.
Джеральдина вернулась в комнату, швырнула на пол скомканный плащ и захлопнула дверь.
— Ты,— сказала она.— Охломон безмозглый.
— Почему безмозглый? — спросил Рейнхарт.— И по какой причине охломон?
— Иди ты к черту, дружок,— сказала Джеральдина, возвращаясь к кровати.— Понял? Забирай свой дурацкий утюг и отправляйся.
Рейнхарт толчком распахнул вторую створку и, высунувшись из окна, хмуро оглядел двор.
— Мне пришлось задержаться. Извини.
— Да задерживайся хоть на всю жизнь. Мне плевать, где ты проводишь время, я только не хочу, чтобы тут орали и ломали дверь, когда я стараюсь заснуть.— Она залезла под одеяло и укрылась до глаз.— Где тебя носило?
— Меня носило под землей, туда и сюда,— сказал Рейнхарт,— и мотало по ней взад и вперед.— Он подошел к кровати и, вытащив из брючных карманов несколько скомканных долларовых бумажек, уронил их на Джеральдину.
Джеральдина повернула голову и посмотрела на них.
— Какая красота,— сказала она.— Тут, наверно, семь, а то и восемь долларов. В жизни не видела таких денег.
— Если бы ты видела, сколько денег было у меня в кармане сегодня утром,— сказал Рейнхарт, садясь на кровать,— или какое это было утро, ты бы обомлела. Меня взяли на работу.
— Неужели? — Джеральдина посмотрела на него безучастно.
— Взяли.— Он лег рядом с ней на покрывало; она не подвинулась. Он выдернул из-под ее головы край подушки.— Меня взяла БСША — голос Всемогущего Господа в этой глухомани. Я должен призывать правоверных к молитве. Когда я уходил, дядя положил мне в руку сто долларов.
— Не понимаю, на что ты умудрился истратить сто долларов за одну ночь.
— Чем дальше, тем труднее произвести на тебя впечатление. У меня будет еще сто долларов. Через неделю.
— Тебе дают сто долларов в неделю?
— Каждый понедельник вечером.
— Слишком много,— салясь, сказала Джеральдина.— Не то что денег слишком много, а просто... платят слишком много.
— Да,— сказал Рейнхарт. Он повернулся, дохнув ей в лицо перегаром, толкнул плечом на подушку.— Куча денег.— Он зевнул и поцеловал ее в висок.
— Подожди минутку,— сказала Джеральдина отодвигаясь.— У нас сегодня разная смена.— Она села и улыбнулась ему.— Кем ты там будешь? Диктором?
— Ну да. И музыку буду передавать.
— Какую музыку? — спросила она, придерживая его руку.— Классическую?
— Боже упаси.— Он повернулся и расслабил узел галстука.— Песни и танцы. Рок-н-ролл.
Роберт Стоун — классик современной американской прозы, лауреат многих престижных премий, друг Кена Кизи и хроникер контркультуры. Прежде чем обратиться к литературе, служил на флоте; его дебютный роман «В зеркалах» получил премию имени Фолкнера. В начале 1970-х гг. отправился корреспондентом во Вьетнам; опыт Вьетнамской войны, захлестнувшего нацию разочарования в былых идеалах, цинизма и паранойи, пришедших на смену «революции цветов», и послужил основой романа «Псы войны». Прообразом одного из героев, морского пехотинца Рэя Хикса, здесь выступил легендарный Нил Кэссади, выведенный у Джека Керуака под именами Дин Мориарти, Коди Поумрей и др., а прообразом бывшего Хиксова наставника — сам Кен Кизи.Конверс — драматург, автор одной успешной пьесы и сотен передовиц бульварного таблоида «Найтбит».
Впервые на русском — интеллектуальный бестселлер современного американского классика, друга и соратника Кена Кизи.Журналист Кристофер Лукас получает заказ на книгу о так называемом иерусалимском синдроме — том виде мании величия, когда паломнику мнится, что он владеет божественными силами, что на него возложена пророческая миссия по спасению мира. А на пороге нового тысячелетия Иерусалим стал полем битвы за возвращение святынь — битвы, в которой участвуют ортодоксы всех религий, самозваные мессии, разномастные спецслужбы и даже суфийские дервиши.
Разочарованному в жизни Оуэну Брауну, бывшему солдату, а ныне торговому агенту, представляется случай кардинально изменить жизнь. Он соглашается принять участие в кругосветной одиночной гонке на яхте. Вначале полный энтузиазма, он вскоре понимает, что совершил ошибку.
«В романах "Мистер Бантинг" (1940) и "Мистер Бантинг в дни войны" (1941), объединенных под общим названием "Мистер Бантинг в дни мира и войны", английский патриотизм воплощен в образе недалекого обывателя, чем затушевывается вопрос о целях и задачах Великобритании во 2-й мировой войне.»В книге представлено жизнеописание средней английской семьи в период незадолго до Второй мировой войны и в начале войны.
Другие переводы Ольги Палны с разных языков можно найти на страничке www.olgapalna.com.Эта книга издавалась в 2005 году (главы "Джимми" в переводе ОП), в текущей версии (все главы в переводе ОП) эта книжка ранее не издавалась.И далее, видимо, издана не будет ...To Colem, with love.
В истории финской литературы XX века за Эйно Лейно (Эйно Печальным) прочно закрепилась слава первого поэта. Однако творчество Лейно вышло за пределы одной страны, перестав быть только национальным достоянием. Литературное наследие «великого художника слова», как называл Лейно Максим Горький, в значительной мере обогатило европейскую духовную культуру. И хотя со дня рождения Эйно Лейно минуло почти 130 лет, лучшие его стихотворения по-прежнему живут, и финский язык звучит в них прекрасной мелодией. Настоящее издание впервые знакомит читателей с творчеством финского писателя в столь полном объеме, в книгу включены как его поэтические, так и прозаические произведения.
Иренео Фунес помнил все. Обретя эту способность в 19 лет, благодаря серьезной травме, приведшей к параличу, он мог воссоздать в памяти любой прожитый им день. Мир Фунеса был невыносимо четким…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова-Щедрина, в котором критически использованы опыт и материалы предыдущего издания, осуществляется с учетом новейших достижений советского щедриноведения. Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.«Благонамеренные речи» формировались поначалу как публицистический, журнальный цикл. Этим объясняется как динамичность, оперативность отклика на те глубинные сдвиги и изменения, которые имели место в российской действительности конца 60-х — середины 70-х годов, так и широта жизненных наблюдений.