В защиту науки (Бюллетень 5) - [63]

Заглядывая в более отдаленное будущее, мы теперь можем рассчитывать на то, что врач, взяв мазок с внутренней стороны щеки пациента и поместив несколько клеток в аппарат секвенирования ДНК, получит на экране компьютера полную расшифровку Вашего уникального генетического кода, все 30 тыс. генов, которые делают Вас самим собой. В этой расшифровке врачи смогут выделить дефектные гены и генетические продукты и дать прогноз, какие болезни могут у Вас развиться за годы до появления первых симптомов, и подсказать, как Вы можете эти болезни предотвратить.

По мере развития научных знаний мы, возможно, сможем даже изменять судьбу отдельных клеток — что означает прорыв в лечении таких заболеваний, как болезнь Альцгеймера, диабет, болезнь Паркинсона и рак.

Нашим уникальным ресурсом в этой сфере является Национальная служба здравоохранения. При соблюдении имеющих чрезвычайно большое значение требований конфиденциальности генетической информации наша национальная государственная система здравоохранения позволит нам собрать полный набор данных, необходимых для прогнозирования возникновения различных заболеваний, а затем принять меры для их профилактики.

Всё, о чем я говорил, уже находится в работе в лабораториях Великобритании и других стран. Однако самым замечательным в науке является то, что она создает возможности, о которых до их появления никто и не мечтал. Ведь всего десять лет назад исследователи физики элементарных частиц решили придумать способ эффективного обмена информацией. Для достижения такой на первый взгляд простой цели Тим Бернерс-Ли изобрел Всемирную паутину.

Этот свежий пример ярко демонстрирует скрытую силу науки. Мы пользуемся различными устройствами, даже не задумываясь о том, что они являются творениями науки, как, например, в случае «всемирной паутины». Физики — исследователи элементарных частиц — создали великую демократическую, уравнивающую всех силу.

Особое положение Великобритании

Итак, что же всё это может означать для благосостояния и процветания Великобритании в будущем?

К счастью, у нас есть давняя научная традиция, о которой, пожалуй, лучше всего рассказывает история именно этого учреждения, Королевского общества. Ньютон, являвшийся его президентом, и Дарвин признаны учеными, работы которых имели эпохальное значение для человеческой цивилизации, и они же, возможно, являются — вместе с Шекспиром — представителями Великобритании, внесшими наибольший вклад в развитие человеческой цивилизации. Я бы также назвал имена Фарадея, Томсона, Дирака, Крика, Перуца, Нерса и многих других.

Как сказал Боб Мей, «творческое воображение на грани изведанного и за его пределами — это попросту то, в чем мы сильны».

По любым меркам наши показатели являются выдающимися. При численности населения в 1 % от общемировой, мы обеспечиваем 4,5 % средств, выделяемых на науку во всем мире, даем 8 % научных работ и в 9 % случаев на наших ученых ссылаются.

Сила и творческий потенциал нашей науки являются важнейшим национальным достоянием в XXI веке. Великобритания дала миру 44 Нобелевских лауреата за последние 50 лет, больше, чем любая другая страна, кроме США. Однако эта статистика скрывает проблему, существование которой мы должны признать. Лишь восемь из этих 50 лауреатов удостоились этой награды за последние 20 лет. Мы слишком долго полагались на традиции и чувства как средства поддержки наших ученых. Нам необходимы мощное финансирование и мощная общественная поддержка, а не только теплый свет наших традиций.

Мне не хочется, чтобы наш следующий Нобелевский лауреат мог повторить слова Тима Ханта, который в прошлом году на пике своего нобелевского триумфа рассказал о том, как ему и его коллегам пришлось скинуться, чтобы купить телефонный аппарат для своей лаборатории.

Когда нынешнее правительство пришло к власти, наука переживала затяжной и губительный период скудного финансирования и полного отсутствия внимания к своим нуждам. Всё больше ученых уезжали за рубеж для продолжения своих исследований; наши лаборатории находились в удручающем состоянии, а совершенно невразумительные политические действия по урегулированию кризиса, вызванного бычьей губчатой энцефалопатией, отражали растущее недоверие к науке и ученым.

Наше правительство приняло ряд решительных мер для улучшения финансирования науки. В 1998 г. при постатейном рассмотрении расходной части бюджета мы увеличили ассигнования на науку на 15 %, что стало самым значительным увеличением по сравнению с другими статьями расходов. При рассмотрении расходной части бюджета

В 2000 г. мы пошли ещё дальше, и благодаря этому сегодня бюджетные ассигнования на науку растут на 7 % в год в реальном исчислении.

В рамках этого увеличения и благодаря весьма ценному для нас сотрудничеству с «Велком Траст» в течение последних двух лет мы смогли выделить 1,75 млрд фунтов на реконструкцию научно-исследовательской инфраструктуры.

В этой работе важны не только деньги. Аттестация исследовательских проектов и тысячи интенсивно работающих ученых, откликнувшихся на эту инициативу, позволили добиться отличных результатов и поднять качество исследовательской работы в университетах. Однако мы отдаем себе отчет в том, что нужно сделать гораздо больше, чтобы поднять науку на мировой уровень, и эта задача будет для нас приоритетной и в предстоящем периоде.