В ярости рождённая - [4]

Но Калам никогда не разделял общепринятой среди «Уйвари» неприязни – возможно даже презрения – к вооружённым силам. Просто это не было карьерой, которую он когда-либо выберет для себя, но это было в значительной степени из-за того, что  он понимал, как в высшей степени неподходящ он будет для этого. Не упоминая тот факт, что его собственные самые яркие потенциальные способности  лежали в несколько иных областях деятельности.

– В то же самое время, – Калам продолжил, – тот факт, что я уважаю вооружённые силы – и лично тебя – не подразумевает, что я хочу, чтобы моя дочь сгоряча выбрала твой путь прежде, чем у неё будет возможность осмотреться  и взвесить все другие столь же возможные, столь же важные вещи, которые она могла бы сделать своей жизнью.

– Одинаково важные, возможно, – сказал Себастьян, с необычно сильно проявившемся  Нью-Дублинским акцентом. – Но, Калам, нет ни одной вещи, которую она могла бы делать, которая будет более важна.

– Я никогда и не утверждал обратного, – ДеФриз не дрогнул под пристальным взглядом зелёных глаз, который вызывал дрожь колен у многих поколений новичков морской пехоты. – Но, Себастьян, жизнь, которую ты выбрал, требует жертв. Не говори мне, что ты в душе не содрогался, когда видел, возвращаясь домой с очередного задания, насколько Фиона и Джон выросли за время твоего отсутствия, сколько важного в их жизни ты пропустил. Или насколько тяжело было у тебя на душе, когда ты терял очередного из своих друзей на войнах с Риши, взбунтовавшимися  Мирами Короны или Торговыми Мирами Беззакония. Я уважаю тебя за то, что ты счёл возможным  принести эти жертвы, но это не означает, что я хочу, чтобы моя дочь сделала то же самое, не подумав об этом долго и обстоятельно.

И ты ненавидишь саму мысль о получении личногопослания от Министра Обороны, ­– молча продолжил за него Себастьян. – Ты боишься, что однажды твоя дочь не вернётся домой. Хорошо, ты имеешь право отца советовать... но когда настанет время именно она примет окончательное решение.

– Ты просишь или советуешь мне не отвечать на её вопросы? – Поинтересовался он. – Чтобы не обсуждать мою жизнь с моей внучкой?

– Конечно нет! – Себастьян понял – неистовое отрицание Калама было подлинным. – Ты – её дедушка, и она любит тебя. Она хочет знать о твой жизни, и ты имеешь такое же право поделиться ей с нею. Проклятье, в этом отношении ты имеешь полное право и должен гордиться своей жизнью; Бог знает, каким бы я был на твоём месте! Я только... волнуюсь.

– Вы с Фионой обсуждали это?

– «Обсудить», точно не тот глагол, который я выбрал бы, – Калам  покачал головой с выражением, распознанным Себастьяном слишком хорошо. Фиона, в конце концов, была в точности каксвоя мать, его жена.

– Я высказал свои опасения, – Калам тяжело вздохнул, – и она часть их, я думаю. Но она унаследовала это проклятое спокойствие О’Шогнеси. Она только кивает  головой и возвращается к разговору о поведении лошадей и управлении фермой.

– «Спокойствие», – точно не характеристика О’Шогнеси, –сухо отозвался Себастьян. – Поверьте мне, она получила его со стороны семьи её матери. Но в ней оно явно выражено. Никто не сможет  убедить Али сделать что-нибудь, что по её мнению является неправильным. Но даже тебе не удастся убедить её неделать что-то, что она считает верным.

– Я знаю это, – Калам тяжело вздохнул. – И я знаю также что это что-то будет ещё не завтра. Но она обожает тебя, Себастьян, и она не имеет иммунитета к той НьюДублинской традиции. Я не хочу сказать, что она возможно не заинтересовалась бы  Корпусом Морской Пехоты если бы её дедушка был робким маленьким клерком, а не настоящим военным. Я думаю, что она всё равно заинтересовалась бы военной службой. И буду честен. Это пугает меня.

– Конечно, – сказал Себастьян кротко. – И ты знаешь, что я никогда не прибегал к приукрашиванию армейской службы или приуменьшению насколько уродлива она действительно может быть. Но также ты знаешь, как я отношусь к ней. Если военная карьера это то, о чём она серьёзно думает, то я хочу чтобы она знала на что это действительно походит. Как плохое, так и хорошее. И, Калам, я обещаю, что никогда не буду подбивать её сделать хоть что-то за твоей спиной.

– Я никогда не думал, что может быть иначе, – Калам  встал, и слегка коснулся плеча своего тестя. – Я просто нуждаюсь в ком-то, кто разделит мою обеспокоенность об Али, в ком-то, на кого можно опереться.

Глава 1

Главный Сержант командования 17-го дивизиона 502-ой бригады Имперской морской пехоты услышал чёткий традиционный двойной стук в дверь своего кабинета.

– Войдите!  – слегка повысив голос, сказал он, и дверь открылась.

Критическим взглядом он окинул перешагнувшую через порог кабинета высокую, широкоплечую молодую женщину, вставшую по стойке смирно и энергично отсалютовавшую.

«Вот только всё ещё слишком много Лагеря Макензи в этом салюте», – решил он, – «чересчур  много показного лоска в идеальном порядке складок новой неношеной формы. Но что ещё ожидать от недавней выпускницы главного тренировочного лагеря Корпуса Морской Пехоты на Старой Земле».

– Рядовая ДеФриз явилась  по приказу Главного Сержанта! – прозвучал решительный голос.