В якутской тайге - [22]

Но, как бы в опровержение его слов, в тот же миг над тайгой прогремели несколько винтовочных выстрелов.

Один разведчик, сраженный пулей, вывалился из седла и распластался на снегу. Лошадь его, подхлестываемая звуками выстрелов, металась из стороны в сторону на небольшом пространстве около убитого. Другой разведчик, раненный в шею, галопом возвращался назад и, подъехав к своим, свалился с коня.

Четверо остальных спешились и открыли огонь по предательской опушке.

По сигналу командира рота быстро рассыпалась в цепь и повела наступление прямо в лоб. Глубокий снег затруднял движение, особенно тяжело было тащить пулемет. Пулеметчики, не успевая за ротой, стали понемногу отставать.

Белые, засевшие на опушке, встретили наступающих редким огнем. Но он пока что был недейственным. Рота прошла больше половины расстояния, отделявшего ее от противника, а потерь все не было. Это воодушевляло красноармейцев, и они дружно шли вперед, не подозревая о близкой и неотвратимой опасности.

Взоры наступающих были устремлены вперед — туда, на опушку леса, откуда вели огонь скрытые кустарником белые. Никому и в голову не приходило обратить внимание на открытую местность на правом фланге. А там как раз и таилась опасность. Если бы кто из наступающих посмотрел направо, то, наверное, заметил бы черную шевелящуюся точку на снегу, которую сначала легко можно было принять за ворону. Но, присмотревшись, он обязательно узнал бы в этой точке голову человека, наблюдавшего за цепью бойцов.

В этом бою белогвардейцы применили хитрость. Оставив на опушке леса с десяток человек, главные свои силы они расположили вдоль берега реки Ноторы параллельно дороге, в двухстах шагах от нее. А правый фланг наступающих проходил и того ближе, всего в ста шагах от засады.

Когда красноармейская цепь оказалась прямо перед белыми, послышалась громкая команда и тут же затрещали выстрелы.

Красноармейцы попали в тяжелое положение. Чтобы ответить на неожиданный удар справа, следовало быстро перестроиться и повернуть цепь лицом к главным силам врага. Но тогда рота попадала под фланговый огонь с опушки леса. Однако другого выхода не было.

Подразделение быстро перестроилось и, не задерживаясь, рванулось в атаку. Но глубокий снег мешал. Увязая выше колен в снегу, бойцы продвигались вперед слишком медленно. Белые стреляли почти без промаху, на выбор. Не выдержав убийственного огня, красноармейцы остановились, а потом и совсем залегли — потонули в снегу.

— Пожалуй, до беляков теперь не дойти.

— По снегу разве добежишь! Всех перебьют, как куропаток.

— Вот, сволочи, жарят, вот жарят! Прямо спасу нет.

Отдуваясь и с трудом переводя дыхание, красноармейцы тихо переговаривались, обескураженные такой неожиданной встречей.

А впереди теперь, не более как шагах в семидесяти, чернели над белой гладью равнины головы хорошо укрытого врага. Красноармейцы стреляли, не целясь, желая прикрыть себя хотя бы огненным щитом пуль. Быстро таяли патроны, а пополнить их было нечем — запас остался в лесу на подводах.

С револьвером в руках, пренебрегая смертью, бегал по цепи командир роты, пытаясь организовать огонь.

— Товарищи, стреляйте только прицельно! Берегите патроны! Точнее бросайте гранаты! — старался Овечкин перекричать шум стрельбы.

Все напрасно. Бойцы потеряли самообладание и палили вовсю. Некоторые кидали гранаты, но они рвались на середине, не принося белым урона.

Редкая пуля красноармейцев достигала цели, и тогда одна из темных голов в засаде переставала шевелиться. Зато огонь белых был много метче. То тут, то там в цепи умолкала накалившаяся винтовка, а владелец ее, обмякнув, распластывался на снегу. Раненые со стоном и проклятиями отползали назад.

Автомат Шоша, перегревшись, перестал стрелять. Кольт же, отстав, так и остался шагов на двести позади. Два пулеметчика лежали убитые, черными бугорками выделяясь на белой поверхности луга. Трое уцелевших пулеметчиков были прижаты к снегу метким огнем лучших стрелков противника. К тому же, обремененные тяжестью пулемета, они не могли пробраться к своим. Несколько раз пытались это сделать, но огонь врага заставлял их зарываться глубже в снег.

А из цепи выбывали все новые и новые бойцы. Наконец, расстреляв почти все патроны и потеряв надежду на пулемет, красноармейцы дрогнули и стали отступать.

Напрасно командир роты пытался остановить их. Ни его угрозы, ни личный пример мужества на бойцов не действовали, цепь откатывалась назад.

Только когда отступающие вышли к пулемету, кольт вдруг заработал. Но и это уже было хорошо. Его огонь облегчил дальнейший отход роты.

Неожиданное поражение угнетающе подействовало на красноармейцев. С тяжестью на сердце возвращались они в Петропавловское. Восемнадцать раненых лежали на подводах, двадцать убитых, не считая разведчиков, остались на поле боя. Противнику достался автомат Шоша со всеми дисками и все винтовки убитых.

Причиной таких печальных последствий была неопытность и беспечность командира.

Спустя несколько дней Дмитриев получил новые сведения об отряде Артемьева. Теперь отряд ушел от реки Ноторы и находился на правом берегу реки Алдана, в двадцати пяти верстах юго-восточнее Петропавловского. Дмитриев вновь решил направить против белых роту в восемьдесят штыков.