В якутской тайге - [19]
Уже несколько часов отряд пробивается через непролазную чащу. Иногда приходится пускать в ход топоры. Ветви деревьев под тяжестью осевшего на них снега пригнулись к самой земле, преграждая нам путь. Даже от легкого прикосновения тысячи холодных снежинок срываются с ветвей и засыпают человека вместе с нартами. Кажется, что дороге не будет конца и отряд никогда не выберется из этих дебрей. Проводник — дедушка Николай, как называли его бойцы, — сегодня впервые пел на родном языке.
Мне захотелось узнать смысл песни. Переводчик, сидевший рядом со мной на нарте, объяснил, что пел Николаев о величии гор, о вековых лесах, о дикой стихии, о минувшем времени, утонувшем в вечности, и о том, как теперь живет его семья. Тихая, заунывная мелодия навевала какую-то сладостную грусть и вместе с окружающей первобытной природой гармонировала моим чувствам и мыслям.
Глушь. Тайга. Без конца и края. Лишь изредка на пути попадаются узкие, с обрывистыми берегами речки. На поиски отлогого удобного спуска теряем немало времени.
Сегодня отряд едет дольше обыкновенного. Уже около двенадцати часов ночи. Наконец дедушка подал знак остановиться. Все, конечно, страшно устали и теперь обрадовались предстоящему отдыху. Но радость, оказывается, была преждевременной.
Николаев подъехал ко мне и сообщил, что удобное для ночлега место находится в шести верстах впереди. Там имеется юрта. Удивительная была у этого знатока тайги память, он всегда безошибочно точно указывал расстояния.
— Там мы и заночуем, — сказал Николаев, — а сейчас дорога пойдет открытым местом. Как минуем его, отряд нужно в лесу оставить, а к юрте выслать разведку.
— Зачем высылать разведку? — удивился я.
— Я думаю, что там белые, — ответил проводник.
Конечно, никто этому не поверил. Но, чтобы не огорчать дедушку пренебрежением к его совету и чтобы в будущем иметь возможность пользоваться его мнением, решили с ним согласиться.
Покурив, двинулись дальше и минут через десять выехали на залитую лунным светом снежную равнину. На ней там и сям виднелись редкие стога сена. Под ногами оленей скоро почувствовалась твердая дорога, прикрытая тонким слоем снега.
Проехав легкой рысцой около трех верст, мы обнаружили шагах в десяти от дороги торчащий в снегу длинный шест. К концу шеста был привязан какой-то сверток. Один красноармеец быстро достал его и передал мне. В довольно объемистом пакете оказались воззвания пепеляевцев, читать которые при лунном освещении было трудно, да и не время.
После этой находки все сразу насторожились. Обнаруженный пакет подтвердил опасения Николаева, в дальнейшем требовалась осмотрительность. Было ясно, что враг не зевает и готовится к схватке. Не задерживаясь, мы двинулись дальше и скоро достигли опушки леса.
Захватив с собой десять бойцов, мы с Лукиным отправились к юрте. Остальная часть отряда с командиром взвода Метлицким во главе осталась на опушке и была наготове.
Рассыпавшись редкой цепочкой, разведчики медленно, почти бесшумно пробирались сквозь чащу. Старые, опытные партизаны хорошо знали свое дело.
Так прошли больше версты. И вдруг где-то слева тишину ночи взорвал крик испуганного человека. Немного спустя крик умолк, но его сменила отборная ругань разведчика.
— У, чертов сын, чтоб тебе пусто было. И откуда только тебя, гадюку, вынесло…
Свою речь лихой красноармеец щедро сдабривал крепкими словцами. Только мой приход умерил фонтан его красноречия. Подхожу к нему, спрашиваю:
— В чем дело? Чего ругаешься?
— Товарищ командир, вот за этим деревом… — разведчик замялся.
— Так кто же за деревом был? Дьявола увидел, что ли?
— Да не дьявол, белый тут стоял. Я прямо на него и налетел. Он сразу-то не заметил — спал, поди. А потом как заревет благим матом, ровно медведь. От неожиданности я так и присел. А он бежать пустился, даже винтовку оставил.
— Видно, вы оба друг друга испугались, — вмешался Лукин.
— Не знаю, как белый, а я не сдрейфил. Просто как-то врасплох вышло, сразу не разобрал, кто кричит, — пояснил разведчик.
Этот случай развеселил нас, создал у всех какое-то задорное настроение. Быстро двинулись за беглецом.
Юрта оказалась пустой. На столе стоял большой котел еще горячего супа, а в камельке весело трещали недавно зажженные дрова.
Белые, оставив свой ужин и не приняв боя, бежали. По коновязям удалось установить, что здесь их было двадцать человек, все на лошадях.
Местность, которой мы достигли, называлась Дарана. Отряд проехал уже сто восемьдесят верст, и до устья реки Мили оставалось верст двадцать. Но неожиданная встреча заставила задуматься.
Поразмыслив, мы решили, что наткнулись на артемьевцев, которые, узнав о цели нашей поездки, согласятся нас пропустить или в крайнем случае возьмут на себя доставку писем Пепеляеву. Чтобы встретиться с артемьевцами, якуты Ефремов, Дьячковский и Непомнящий на следующее утро отправились к устью реки Мили.
Мы стали ждать их возвращения. Оленей пришлось отпустить на кормежку. Этим отряд лишал себя возможности в случае необходимости быстро отойти, но другого выхода не было — голодные олени все равно везти не могли.
Пока было свободное время, решили ознакомиться с содержанием найденного по дороге пакета. Там было несколько воззваний к населению и обращений к Красной Армии.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
Автор этой книги — известный советский военачальник, прошедший большой боевой путь. В годы Великой Отечественной войны В. И. Казаков командовал артиллерией корпуса, армии, фронта. В своих воспоминаниях он делится с читателем впечатлениями о битвах под Москвой и на Волге. С любовью пишет о боевых друзьях — генералах и офицерах, о мужестве солдат. Больше всего в книге рассказывается об артиллерии, которой В. И. Казаков посвятил десятки лет своей жизни Книга рассчитана на широкие массы читателей.
От «мальчика» на побегушках до депутата Верховного Совета СССР... От рядового пулеметчика до командующего войсками военного округа... Воспоминания человека, прошедшего такой жизненный путь, не могут не привлечь внимания читателя. Генерал армии А. Т. Стученко рассказывает о целом поколении советских людей, о трудной и завидной судьбе ветеранов нашей армии, которые под руководством В. И. Ленина. Коммунистической партии сражались в гражданскую войну, строили и укрепляли Вооруженные Силы Страны Советов, в сорок первом грудью встретили фашистские орды, дрались за каждую пядь родной земли и добились победы.
Иван Васильевич Болдин прошел в рядах Советской Армии путь от солдата до генерала, участвовал в первой империалистической, гражданской и Великой Отечественной войнах. Большую часть своей книги «Страницы жизни» автор посвятил воспоминаниям о событиях Великой Отечественной войны, которая застала его на западной границе нашей Родины. Сорок пять дней провел генерал Болдин во вражеском тылу. Собранные им отряды советских войск храбро дрались и в конце концов прорвались к своим. В дальнейшем, командуя 50-й армией, автор участвовал в героической обороне Тулы, в освобождении Калуги, Могилева и многих других советских городов и сел. И.
На западных рубежах Отчизны застала война майора Н. Н. Beликолепова, влюбленного в свое дело командира-артиллериста. Ко дню великой Победы генерал-майор артиллерии Н. Н. Великолепов пришел во главе артиллерийской дивизии прорыва. Он участвовал в битве под Москвой, освобождении Смоленщины и Белоруссии, в боях на землях Польши, Венгрии, Австрии. Его память сохранила сотни героических подвигов, совершенных артиллеристами, которым и посвящается эта книга, рассчитанная на массового читателя.