В высоких широтах - [57]
Полюс! Сколько неисполненных надежд, сколько сверхчеловеческих усилий, сколько трагедий связано с борьбой за достижение этого холодного, равнодушного пространства ледяных нагромождений.
Путь к полюсу — это дорога испытаний воли, мужества, знаний и силы и отдельных лиц и тех стран, представителями которых они являлись. Каждое новое достижение полюса волновало весь мир.
Несколько месяцев назад, в полярный день, на самолете «Ланкастер», здесь были англичане, впервые в истории своего государства. Много шума они подняли в печати. Сейчас сюда пришли советские люди, и далеко не в первый раз. Пришли не ради спортивного эффекта, а чтобы хозяйским глазом осмотреть состояние льдов, изучить далекие глубинные районы, откуда полчища льдов обрушиваются на трассы Северного морского пути, мешая нормальному плаванию караванов. И пришли мы не в ясный полярный день, а в глубокую, коварную осень, совершив полет в самых тяжелых условиях, во мраке полярной ночи, подвергаясь обледенению.
Льды на 86°20′ широты и 95°00′ долготы.
Опять невольно вспомнился 1937 год, высадка папанинцев. Как тогда осторожно, ощупью мы шли на полюс. А вот сейчас, обогащенные опытом, мы прилетели на полюс в глубокую ночь, без специальной подготовки, и если тогда мы кутались в меха и дрожали от холода, то сейчас в нашей кабине тепло, мы сидим в одних рубашках, без шапок. Я располагаю десятком чудесных приборов, дающих мне возможность уверенно вести самолет в любых условиях. В машине уютно, мы пьем горячий душистый кофе. Горят яркие электрические лампы, и радист легко говорит с Москвой. Тысячи километров льда, океана, тундры, тайги и гор отделяют нас от столицы, но разве чувствуется этот барьер пространства?
Сбрасываем буй с вложенными в него портретом любимого Сталина, запиской, кто посетил полюс, и номером газеты «Правда».
Наместников долго и пытливо всматривается в льды, а потом, оторвавшись, с уважением говорит:
— Старая, а не скрипит.
— Что не скрипит? — с волнением спрашивает Шекуров, прислушиваясь к моторам.
— Ось, я говорю, не скрипит, — с хитринкой повторил Наместников.
Мы рассмеялись удачной шутке радиста, так напугавшей сначала механика.
Напряженная настороженность механика вполне понятна, так как наше благополучие всецело зависит от монотонного ритма моторов.
Нам с Шекуровым хорошо памятно, как 8 лет назад вот здесь, где-то в районе полюса, усевшись на сверкающие солнечным блеском льды, мы десять суток боролись с этим обманчивым покоем, вырубая в торосистом льду взлетную дорожку, чтобы перелететь в лагерь папанинцев.
В 7 часов 00 минут, беря пеленги луны, я развернул самолет на новый курс, и мы легли на меридиан мыса Анисий.
В ответ на наш отчет командованию Главсевморпути нам радировали:
«2 октября 1945 года. Из Москвы. № 113. Борт самолета «СССР Н-331». ТИТЛОВУ, АККУРАТОВУ, ШЕКУРОВУ, НАМЕСТНИКОВУ, СОМОВУ, БЕССУДНОВУ.
Приветствую вас, замечательных полярных летчиков, и в вашем лице Полярную авиацию Главсевморпути и поздравляю с отличным выполнением высокоширотной ледовой разведки. Полярная авиация во многом способствовала арктической навигации в этом году, которая успешно заканчивается. Достижение Северного полюса не являлось задачей наших полярных летчиков, — это предусмотрено планом освещения районов Центрального бассейна Арктики для нашей науки. Нам особенно приятно получить ваше сообщение, так как этот район Северного полюса связан с воспоминаниями, когда 8 лет назад советские полярные летчики высадили на льдину нашу четверку. Сердечно обнимаем вас всех, наши родные товарищи.
ПАПАНИН, МАЗУРУК».
Следя в перископ за луной, я поправлял Титлова, и вскоре мы летели уже прямо на мыс Анисий. Под нами все те же бесконечные паковые льды и разводья чистой воды. Мы опять шли над районом, где впервые появился человек. Есть ли здесь новые острова?.. Но видимость опять ухудшается, и все пропадает в белесой пелене тумана. Для наблюдения за льдами нырнули вниз, но машину начало сильно трясти, — признак сильного обледенения.
— Переохлажденный дождь! — прокричал Титлов, открывая боковые стекла. — Надо уходить, иначе упадем.
Я кивнул головой, и машина полезла вверх. Но обледенение не прекращалось. Мне было видно, как толстые куски льда охватывали все лобовые части самолета, и антиобледенители уже не справлялись с ним. Наступили критические минуты. Арктика показывала свои когти.
Льды в районе Северного полюса в октябре 1945 года.
Михаил Алексеевич, сосредоточив свое внимание на стрелках приборов, изредка посматривал в открытый иллюминатор, следя за ростом льда. Машина вся дрожала. Стрелки высотомеров остановились на высоте 5000 метров. У нас не было кислорода, так как в Арктике нигде не пользуются им, дышать было тяжело. Температура воздуха упала до —16°. Но обледенение не кончалось. Титлов дал полный газ, и мы, наконец, выскочили на верхнюю границу облачности.
Вздох облегчения дружно вырвался у всех.
— Ну вот, и все в порядке, — заявил Михаил Алексеевич, тяжело дыша от нехватки кислорода.
Я полез в астрокупол и проверил курс и координаты. Впереди весь небосвод пылал ярким пламенем зари. Где-то на юге, на широте 83°, нас должно встретить солнце. На этой высоте каждое лишнее движение вызывает одышку, и я старался двигаться как можно медленнее.
