В воздушных боях. Балтийское небо - [4]
— Выключи магнето!
Богданов наклонился и начал крутить пусковое магнето. Он не понял меня, но сделал абсолютно правильно — мотор заработал. Пока мы ковырялись в воздухе, наш самолет скрылся из видимости со старта. К предполагаемому месту падения уже мчалась санитарная машина. А мы, набрав высоту 300 метров — высоту полета по кругу, нормально вошли в круг и произвели посадку.
Когда самолет был поставлен на заправочную линейку, ко мне подбежал командир отряда капитан Комлев и резким тоном спросил:
— Как выводил самолет?
Я спокойно доложил, как все было. По глазам капитана было видно, что он мне не поверил. Обернувшись в сторону заправочной стоянки, капитан Комлев строго крикнул:
— Техника «пятерки» ко мне!
Техник нашей «пятерки» — старший техник-лейтенант Лакеев — стоял рядом. Обращаясь к нему, Комлев приказал проверить заправку бензином.
Лакеев открыл горловины баков, и тут я увидел, что баки были почти полные. А на пилотаж положено заправлять в каждый бак только по 25 литров. Виноват я, не проверил заправку самолета перед полетом.
— Товарищ капитан, — обратился Лакеев к командиру отряда, — в каждом баке почти по 75 литров горючего!
— Вам, товарищ старший техник-лейтенант, трое суток ареста!
А мне казалось, что наказать нужно меня, а не техника! Повернувшись ко мне, Комлев спросил уже нормальным голосом:
— Сейчас выработают на самолете горючее, полетишь в зону?
— Так точно, товарищ капитан!
— Не испугался? — спросил он меня, и тут же добавил: — Если полетишь, то летчик из тебя получится хороший!
У меня это был последний полет на УТ-2 перед зачетом. В переднюю кабину посадили курсанта, летающего самостоятельно на этом самолете. Полет на этот раз прошел нормально, и зачет в этот день был сдан.
Предыдущий полет мог закончиться трагически, если бы не ряд случайностей, которые привели к нормальному исходу. Самолет УТ-2, как и все другие самолеты, не прощает ошибок и требует к себе уважительного отношения. Наставление по производству полетов, написанное кровью, должно выполняться строго…
Интенсивные полеты на аэродроме Рузаевка разбили травяной покров. После очередного взлета самолета поднималось желто-коричневое облако пыли. Недалеко от взлетной полосы — «квадрат». Это место размещения курсантов и летно-технического состава в ходе полетов. Здесь находятся те, кто пойдет в очередной полет или кто уже отлетал. По форме одежды можно определить «кто есть кто». В морской форме — тихоокеанцы, в смешанной морской и армейской — балтийцы, в комбинезонах серого или синего цвета — курсанты. Балтийцев от тихоокеанцев можно отличить и по количеству орденов. Среди тихоокеанцев есть только один орденоносец — капитан Алешин. На его груди орден Красного Знамени, полученный в 1940 году, когда он сражался в той же 13-й ОКИАЭ. По два ордена Красного Знамени у капитанов Сизова, Князева, Алехина, Парамонова и у нашего командира эскадрильи — капитана Виктора Ефимовича Шарай. Первый орден он получил за таран японского самолета, второй — уже в Отечественную войну. Осколком зенитного снаряда ему оторвало большой палец правой руки, а без него нельзя стрелять — нечем нажимать на гашетки оружия, и он был переведен в 1-й ЗАП из 13-й ОКИАЭ готовить летчиков для фронта. Мир тесен — крутится вокруг 13-й эскадрильи!
Радостно было сознавать, что наверняка мне придется воевать на истребителе Як-1. Курсанты, летающие на ЛаГГ-3, гордясь строгостью этой машины, непомерно задавались, а мы называли эту машину «дубом». Старшина курсант Никаноров сумел в один день сломать две такие машины. Первую он поломал, не выдержав направления на взлете, а вторую — не выдержав направления пробега на посадке. По этому случаю было построение. Расхаживая перед строем, командир ЗАПа подполковник Х. А. Рождественский приказал:
— Курсант Никоноров! Выйти из строя!
Перед строем с виноватым видом предстал «именинник».
— Ты не летчик! Ты курица! Ты немца не собьешь в бою! Тебе не место в авиации!
И на этом авиация для Никанорова закончилась…
В «квадрате» прошел слух: недалеко от Рузаевки разбился заместитель командира 13-й ОКИАЭ капитан Дмитрий Князев[5]. Он перегонял самолет ЛаГГ-3 из г. Горького в Рузаевку. Когда забарахлил и остановился мотор, Князев решил посадить машину на шасси, считая поле пригодным для такой посадки. Наставление по производству полетов требует производить посадку с остановленным мотором вне аэродрома только на фюзеляж! Князев решил спасти самолет, понадеялся на свой опыт, но поплатился за это жизнью. Уже на пробеге машина попала колесами в канаву. Самолет резко затормозился и перевернулся на спину — «сделал капот», как говорят летчики. Князев при этом не пострадал, но, не имея возможности отстегнуться от сиденья, провисел вниз головой около пяти часов и умер от кровоизлияния в мозг. Эскадрилья потеряла прекрасного летчика-истребителя, совершившего более 200 боевых вылетов, сбившего в боях несколько вражеских самолетов. Совсем недавно в непринужденной беседе капитан Князев рассказывал курсантам, как он со своими товарищами сражался против немецких армад «юнкерсов». Простой в обращении, в скромной гимнастерке с выцветшими голубыми петлицами и парой орденов Красного Знамени, для нас он был кумиром…
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Приняв боевое крещение еще над Халхин-Голом, в годы Великой Отечественной Георгий Осипов совершил 124 боевых вылета в качестве ведущего эскадрильи и полка — сначала на отечественном бомбардировщике СБ, затем на ленд-лизовском Douglas А-20 «Бостон». Таких, как он — прошедших всю войну «от звонка до звонка», с лета 1941 года до Дня Победы, — среди летчиков-бомбардировщиков выжили единицы: «Оглядываюсь и вижу, как все девять самолетов второй эскадрильи летят в четком строю и горят. Так, горящие, они дошли до цели, сбросили бомбы по фашистским танкам — и только после этого боевой порядок нарушился, бомбардировщики стали отворачивать влево и вправо, а экипажи прыгать с парашютами…» «Очередь хлестнула по моему самолету.
От обороны Ленинграда до операции «Багратион», от кровавой мясорубки на Синявинских высотах до триумфальной Висло-Одерской операции, ставшей настоящим блицкригом Красной Армии, — автор этой книги, командир 311-й стрелковой дивизии 1-го Белорусского фронта, с боями прошел от Прибалтики до Эльбы, одним из первых вступил на территорию Германии и был удостоен звания Героя Советского Союза. Однако его мемуары, созданные на основе фронтового дневника, при жизни автора так и не увидели свет — комдив Владимиров писал настолько жестко и откровенно, не замалчивая ни ошибок командования, ни случаев непростительной слепоты и некомпетентности, что его воспоминаниям пришлось ждать публикации более трети века.
Герой Советского Союза, заслуженный военный летчик СССР В. В. Решетников в годы Великой Отечественной войны совершил 307 боевых вылетов, бомбил Кенигсберг, сам дважды был сбит — зенитным огнем и истребителями противника (причем во второй раз, выпрыгнув из горящего самолета с парашютом, приземлился на минное поле и чудом остался жив), но всегда возвращался в строй. Эта книга — захватывающий рассказ о судьбе поколения Победителей, о становлении и развитии советской Авиации Дальнего Действия.
«Морда фашиста была отчетливо видна через окуляр моей снайперки. Выстрел, как щелчок бича, повалил его на снег. Снайперская винтовка, ставшая теперь безопасной для наших бойцов, выскользнула из его рук и упала к ногам своего уже мертвого хозяина…»«Негромок голос снайперской пули, но жалит она смертельно. Выстрела своего я не услышал — мое собственное сердце в это время стучало, кажется, куда громче! — но увидел, как мгновенно осел фашист. Двое других продолжали свой путь, не заметив случившегося. Давно отработанным движением я перезарядил винтовку и выстрелил снова.