В водовороте века. Мемуары. Том 3 - [20]

Пытаясь извести население партизанского района, враги проводили строгий контроль над солью и продовольствием. Когда осенью крестьяне собирали урожай года, следовало распоряжение хранить все зерна на складе коллективного поселения, который находился под контролем врагов. Выдавали же продукты каждый день только по числу едоков в семье. Они знали, что при наличии у крестьян запаса продовольствия он скоро будет передан в руки партизан или же населения опорных партизанских баз.

Враги создали даже солевой полицейский отряд, так называемый «отряд по борьбе с контрабандой», чтобы остановить вывоз соли из деревни. Отряд часто посещал жилые дома и про изводил обыск. Еслиу кого-нибудь находили хотя бы небольшой запас соевой пасты и соуса, на них налагали штраф и подвергали жестоким избиениям трехгранной деревянной дубинкой, именуемой «палкой для телесных наказаний».

Для преодоления трудностей с солью на опорной базе осенью 1934 года мы направили в Ляншуйцюаньцзы специальный отряд, состоящий из многочисленных воинов, жителей и детей, в том числе более 30 бойцов 2-й роты, дали им лошадей. От Ванцина до Ляншуйцюаньцзы — 80 километров туда и обратно.

Заранее получив от нас сообщение о приходе отряда, члены революционной организации Ляншуйцгоаньцзы вывезли и сложили на берегу реки Туман большое количество соли, поступившей через подпольную революционную организацию Онсона и через Намянский перевозочный пункт. Завершив подготовительные работы, они ждали прихода нашего отряда.

Навьючив на спину каждой лошади по два-три мешка соли, отряд благополучно возвращался на Третий остров. Оставшуюся соль каждый боец тащил на спине по 20–30 килограммов до партизанской базы. Часть соли обменяли на муку в Лоцзыгоу.

Большинство материалов, присланных к нам революционной организацией Ляншуйцюаньцзы, было доставлено из шести северных уездов Кореи, в том числе из Онсона. Население этих районов доставало большую долю предметов обихода в Тумыне и Лунцзине и посылало нашим партизанским отрядам и жителям партизанской базы. Внутри Кореи, где осуществлялось строгое наблюдение за населением и осуществлялся постоянный контроль врага, невозможно было доставать в большом количестве предметы широкого потребления. Поэтому организации, действующие внутри Кореи, потихоньку перебирались в такие торговые районы, как Тумынь и Лунцзин, покупали там необходимые товары и посылали их на антияпонские партизанские базы по заранее обусловленным каналам,

Тумынь и Лунцзин — это было не что иное, как надежная база для нашего материального обеспечения. Поэтому мы почти не трогали такие районы, как Тумынь, Лунцзин и Байцаогоу, где была широко разветвлена сеть наших революционных организаций.

Однажды был случай, когда наши товарищи совершили налет на Байцаогоу. После этого налета отец Ли Гвана сообщил нам, что последствия этого налета нежелательны. Ведь надо вовлечь в единый фронт антияпонской борьбы имущих граждан, тех, в ком живет национальная совесть. А они-то после налета были не на шутку встревожены. После этого случая мы не совершали налетов на Байцаогоу и тому подобные районы.

В материальном обеспечении бойцов, населения Ванцина и других освобожденных районов полупартизанская зона, охватывающая шесть северных уездов Кореи и их окрестности, имела действительно большие заслуги, которые достойны занять особое место в истории страны.

Кроме полностью партизанских и полупартизанских районов, мы создали еще множество невидимых глазу опорных пунктов действия, предназначенных для обеспечения в контролируемых врагом районах военно-политической деятельности партизанских отрядов и связи с ними. Такие опорные пункты состояли из подпольных революционных организаций и явочных мест, представляли собой одну из форм опорных партизанских баз, носящую оперативный и временный характер. Их было много в Лунцзине, Хуньчуне, Тумыне, Лаотоугоу, Байцаогоу и в других крупных городах, контролируемых врагом, и в районах вдоль железных дорог.

Каждый раз, когда я вспоминаю незабываемые дни создания полупартизанских районов в Цзяньдао и в Корее, особенно живо представляется мне образ О Чжун Хва. Это он, выйдя из Содэмунской тюрьмы, тут же сел на поезд, едущий на север, сошел в Тумыне, несколько дней отдыхал и подкреплялся у родителей жены поблизости от Хуемудуна. Затем он немедленно вернулся ко мне в Шисянь. Возвращение О Чжун Хва в Ванцин после тюремного заключения было для меня большой радостью и утешением, так как я совсем недавно вернулся в партизанский район, завершив походы в Южную и Северную Маньчжурию.

Едва только мы встретились, О Чжун Хва просил поручить ему важное дело. Лицо его выглядело бескровным, болезненным, ему надо было подкрепиться еще на несколько месяцев, но он так убедительно просил, что мне не оставалось ничего больше, кроме как предложить ему превратить некоторые районы в окрестностях Гаяхэ в полупартизанские.

5-й участок, где работал О Чжун Хва, примыкал к таким важнейшим опорным пунктам карательной акции врага, как Ляншуйцюаньцзы, Тумынь, Яньцзи, Байцаогоу, Дадучуань, а в Гаяхэ свил свое гнездо даже филиал полицейского участка японского консульства. В начале января 1933 года Люцайгоу подвергался вражескому налету, а позже Сышуйпин — двухкратной карательной операции.