В Венесуэле скучно без оружия - [80]

Роман вслепую замолотил палкой, защищая левой рукой голову. Он почувствовал, как руку сильно рвануло в сторону, и, издав отчаянный крик, что было сил ткнул в мокрую тушу острым концом палки.

Послышался свирепый рев, от которого Роман едва не оглох, и тяжесть, придавившая его к земле, исчезла.

Он вскочил на ноги, размахивая перед собой палкой.

Блеснула молния.

Ягуар исчез.

Только Роман собрался восторжествовать победу, как вдруг совсем рядом замелькали лучи фонарей.

Он понял, что вовсе не его первобытное оружие отбило атаку ягуара. Зверь услышал приближение многих людей и поспешил ретироваться.

А что делать Роману?

Думал он недолго. Сбросив на землю окровавленные лоскуты майки – ягуар прокусил ткань насквозь и едва не отгрыз ему руку – Роман полез на близстоящее дерево.

Отчаяние придало ему сил. Ухватившись за нижний сук, он рывком подтянулся и оседлал его. Еще несколько движений – и Роман оказался в развилке метрах в пяти над землей. И вовремя.

Ибо преследователи, бросая во все стороны пучки света от фонарей, вышли на поляну.

– Смотри! – крикнул один из них, поднимая окровавленный лоскут.

Преследователи сгрудились, разглядывая лоскут.

Роман насчитал восемь человек. Немало.

Он сильнее прижался к дереву, жалея, что не может спрятаться в неровностях коры подобно ящерице.

– Это его майка! – сказал тот, что поднял лоскут.

– Понятно, его, – отозвался другой. – А кому еще тут быть?

– А сам он где? – подал голос третий.

– Это следы ягуара, – сказал четвертый, водя фонарем по земле. – Он напал на него.

– И что? Убил?

Следопыт двинулся дальше и тут же застрял в густом кустарнике, в котором исчез ягуар.

– Похоже… Тут кровь на траве и на листьях

– Ясно, что убил, – заметил кто-то из группы. – Вы слышали, как он рычал? Ягуар так рычит, когда нападает. А если он напал, пиши пропало.

– И майка в крови, – поддержал его другой. – Ясно, парню конец. Ягуар утащил его с собой.

– Плохо, что дождь, – посетовал следопыт, – ничего не видно.

– Да и так все ясно. Чего тут смотреть?

– Хорошо бы увидеть тело, – упрямился следопыт.

– А, черт! Ты что, Педро, хочешь идти за ягуаром? – возмутились его товарищи.

Завязалась дискуссия. Двое, включая Педро, были за то, чтобы двинуться по следам ягуара. Остальные резко возражали, ссылаясь на то, что ягуар все равно прикончил беглеца, и нет смысла лазить по джунглям.

– Да ты попробуй продраться через эти кусты! – кричал самый нетерпеливый. – Ставлю десять против одного, что пока мы здесь пролезем, ягуар уйдет черт знает куда. А то еще уберется в горы. И как мы там его будет искать?

– Да, – вторили ему, – ягуар может утащить корову, не то что человека. Ясно, что мы его не догоним. Только зря будем таскаться по джунглям.

– Да и следов скоро не будет видно. Кого тогда искать? Призрак?

Прижимаясь к столу, Роман молил Бога, чтобы они поскорее ушли. Он едва сдерживал стон. Кожу саднило, ноги дико болели. Необходимость пребывать в полной неподвижности была столь мучительна, что Роман готов был обнаружить свое убежище. И если бы преследователи посовещались еще с минуту, он бы, скорее всего, так и поступил.

Но они, сойдясь на том, что нет смысла идти за стопроцентным трупом, тем более что поиски следов становились весьма проблематичны, повернули назад и вскоре исчезли.

Роман кое-как слез с дерева, откровенно свалившись с нижнего сука.

Затем долго лежал в мокрой траве, не находя сил подняться и продолжить движение. В голове мутилось. Предпринятые усилия отняли слишком много сил. Роман понял, что навсегда останется в этом лесу. И никогда не увидит Долорес.

Ее черные глаза вдруг появились перед ним и засверкали, как воплощение укора. Стыдно ему, мужчине, сдаваться так просто. Он был в ее глаза настоящим героем, и что же? Он вот так и сдохнет?

Глаза Долорес презрительно сверкнули. Роман вцепился в куст и поднялся, скрипя зубами.

В свете очередной молнии он разглядел просвет между деревьями и двинулся на него.

Вперед. Невзирая ни на что – вперед.

Роман шел до тех пор, пока ноги его находили опору.

Но в одно из мгновений он почувствовал, что точно оступился на ровном месте.

Тело уже совсем не слушалось его, и он покатился по крутому склону, казавшемуся бесконечным. Он еще пытался схватиться в темноте за скользкие побеги, за валуны, но его обессилевшие руки срывались, и он кубарем катился дальше.

Последнее, что запомнил Роман, – это как его тело будто повисло в невесомости, а затем рухнуло в воду. После чего тьма сгустилась, и сознание покинуло его.

Каракас, 21 сентября, 3.30

Бессонная ночь переходила в тревожный рассвет. Все, кто был в кабинете, тщетно дожидались сквозь одолевавшую их дрему, не зазвонит ли телефон.

Но телефон молчал, и новостей, способных рассеять тревогу, не поступало.

– Через пять часов начнутся учения, – посмотрев на часы, сказал генерал Торрес.

– Да, – односложно отозвался Гомес.

Начальник аналитического отдела не сомкнул глаз за минувшие сутки, и теперь его четкий логический ум с трудом повиновался ему.

– Что будем делать? – спросил Торрес. – Ждать мы не можем. Время вышло.

– Почти, – хрипло уточнил Гомес.

Он откашлялся и попросил секретаршу сварить кофе покрепче.