В Венеции - [63]

— Зачем ты надеваешь маску, Карло? — спросила Джельсомина, когда офицер кончил читать. — В этот час не принято носить маску во дворце.

— Я делаю это нарочно, чтобы меня приняли за дожа или за одного из Трех, покрасневшего, когда объявляется их постановление, — ответил шутливо Джакопо.

— Они идут по набережной к арсеналу; там сядут в лодку и отправятся к Риальто, как всегда делается.

— И там они во-время известят этого страшного Джакопо, чтобы он успел спрятаться. Ваши судебные власти таинственны, когда следует быть откровенными, и болтливы, когда следовало бы помолчать… Но пора мне отправляться, Джельсомина: выпусти меня через двор дворца, а сама вернись домой.

— Нет, это невозможно, Карло, я и так уже нарушила приказ начальства, потому что тебе не было разрешено входить сюда в этот час.

— Ты это сделала ради любви ко мне, Джельсомина?

Смущенная девушка опустила голову, и яркий румянец разлился по ее лицу.

— Да, ты отгадал, — ответила она.

— Спасибо тебе, дорогая; но будь уверена, что я найду средство выйти из дворца незамеченным. Трудно было войти без позволения, а насчет выходящих предполагается, что у них есть право входа.

— Каждый проходящий в маске днем мимо сторожевого алебардщика должен объявить пароль.

Это замечание, казалось, смутило браво. Он находил опасным возвращаться прежней дорогой, потому что не сомневался, что привратники, знавшие об его приходе, преградят ему дорогу. Другой выход теперь казался ему одинаково опасным. Джельсомина по глазам отгадала его смущение и пожалела, что вызвала у него такое беспокойство.

— Это не так все-таки опасно, как тебе кажется, Карло, — сказала она. — Тебе разрешили навещать отца в определенные часы, и это разрешение может служить доказательством, что Сенат не безжалостен. И если ради тебя я забыла приказ, то Сенат, конечно, не сочтет эту мою ошибку за преступление.

Джакопо с сожалением смотрел на нее: он видел, что настоящий характер хитрой венецианской политики ей неизвестен.

— Надо нам расстаться, а то, пожалуй, не пришлось бы тебе поплатиться за мою неосторожность. Я сейчас недалеко от коридора, открытого для всех. Будь, что будет! Пройду через него на набережную.

Джельсомина взяла его за руку, не желая оставлять его одного в этом страшном здании.

— Нет, Карло, там ты встретишь солдата, и твоя вина тотчас же откроется. Тогда тебе запретят, пожалуй, навещать отца.

Джакопо знаком велел ей указать ему дорогу и пошел за нею.

Все еще взволнованная, хотя немного успокоившаяся, Джельсомина прошла несколько коридоров, заботливо затворяя за собой двери. Наконец, они пришли на знаменитый Мост Вздохов. Девушка шла впереди к своей квартире, придумывая, каким образом спрятать там самозванного Карло, если бы выход из тюрьмы днем оказался опасным.

— Через минуту мы будем в безопасности, — сказала она тихо, вкладывая ключ в замок двери, ведшей в тюрьму. Ключ повернулся, но дверь не отворилась. Джельсомина побледнела и вскрикнула:- Дверь заперта внутри.

— Все равно. Я пройду через двор и миную алебардщика, сняв маску.

Джельсомина удержала его и побежала на другой конец галлереи. Несмотря на то, что она отперла дверь ключом, ее теперь нельзя было отворить, как и первую. Джельсомина, вся дрожа, прислонилась к стене.

— Нам некуда деться! — вскрикнула она испуганная, хотя и не понимала причины своего страха.

— Я понимаю, что это значит, — сказал Джакопо. — Мы пленники на этом роковом мосту.

С этими словами браво спокойно снял маску.

Вдруг щелкнули замки, заскрипели петли, и обе двери отворились почти в одно и то же время. Вооруженный офицер инквизиции появился на мосту, держа в руках наручники. Джельсомина вскрикнула, но Джакопо не двинулся, когда ему наложили цепи на руки.

— Арестуйте и меня! — закричала в исступлении Джельсомина. — Во всем виновата я!.. Заключите меня в тюрьму, только оставьте на свободе бедного Карло!

— Карло? — повторил офицер с жестокой усмешкой.

— Ведь он ходил навещать своего отца, и Совет разрешил ему это. Только Карло ошибся часом.

— Знаешь ли ты, моя милая, за кого ты заступаешься?

— Да, знаю. Это — лучший из сыновей Венеции. Если бы вы только видели, как он страдает за отца, вы бы сжалились над ним!

— Послушай, — прервал ее офицер, подняв руку, чтобы заставить ее быть внимательной.

На мосту святого Марка зазвучала труба, и снова послышались слова, обещавшие от имени Сената триста цехинов за арест браво.

— Да, это офицер республики назначает цену за голову изверга! — воскликнула Джельсомина.

— Так чего же ты еще споришь?

— Я не понимаю вас, — сказала Джельсомина, еле переводя дух.

— Глупая, да ведь этот человек — Джакопо Фронтони!

Джельсомина не хотела верить, но взгляд Джакопо убедил ее в ужасной истине, и она упала без чувств. В ту же минуту браво увели.

Глава XXVII

На улицах Венеции стоял тот таинственный ропот, то жужжанье недоверчивого любопытства, которые характеризуют собой нравы этого города. Толпа прохожих сновала по площади, около гранитных колонн, как бы надеясь снова видеть браво на своем обычном посту. Среди общего гула в толпе раздавались голоса, хвалившие справедливость республики, и те, кто в продолжение многих лет не проронили ни одного слова об общественных делах, теперь рассуждали, как самые смелые из обывателей города.