В тылу врага - [45]

— Мне приснился сад, точь-в-точь как у нас дома.

Тони расхохотался:

— И под яблонькой Маруся. Передаю по буквам: М — «мерседес»…

— Не перебивай, — сказал Юрий. — В том саду было полно яблок, таких спелых и красных, что я их столько нарвал, что унести не

Мог. А это хорошая примета. Бывало, дома как приснятся яблоки, так обязательно в школе четвёрка или пятёрка. Потом тоже: после яблок всегда с Настей встреча.

— То есть как: после яблок или после сна? — с серьёзным видом уточнил Тони.

— Конечно, после такого сна. Да и на фронте всегда, как только во сне яблоки, значит, всё в порядке. Сами увидите.

— А мне снилось, — сказал Тони, — что я ел ватрушки с творогом. А я уж подметил, что после ватрушек обязательно с каким-нибудь дуралеем повстречаюсь. И правда!

Все рассмеялись. Лес шумел угрюмо. Мокрый снег так усилился, что временами шоссе тонуло в его белёсой пелене.

В томительном ожидании прошло полдня. Они сидели в своих укрытиях молча, желая только одного: скорее бы началось, скорее бы бой, а не это проклятое бездеятельное нервное напряжение! Сразу после обеда на лес стали медленно наплывать ранние декабрьские сумерки. На операцию по захвату машины оставался час, от силы два. Потом в лесу окончательно стемнеет, и тут уж недалеко до оплошности. Правда, по предыдущим наблюдениям, «мерседес» мог проехать в сторону Гижицко и совсем под вечер.

— Помнится, — напряжённую тишину прервал шёпот Тони, — сбросили меня с одним десантом в Литве, так мы там целый штаб дивизии немецкой в плен взяли.

Все повернулись в его сторону.

— Сбросили нас, пятнадцать человек, вот в такие же леса, — продолжал он. — Дали задание: выяснить местонахождение штаба, не помню уж, дивизии или корпуса. Мы должны были либо захватить их всех в плен, либо уничтожить.

Командиром нашей группы был капитан. Боевой парень, не раз участвовавший в такой работе. Мы быстро установили связь с местными партизанами, захватили пару попавшихся фрицев и довольно быстро выяснили, где следует искать штаб.

Штаб этот, — продолжал Топи, — размещался в одном поместье, вернее, в его старых просторных винных погребах, настоящих пещерах, пролегавших на разных уровнях под домом.

В усадьбе проживал садовник, который ещё при владельцах хозяйничал в этих подземельях. Там хранилось вино, продукты и многое другое. Наш капитан познакомился с тем садовником. Старик, ненавидя фашистов, согласился помочь нам, и то, что он рассказал, было для нас дороже золота.

Часть погребов была разрушена. Один довольно длинный подземный коридор шёл от дома к реке и имел выход среди огромных камней в зарослях орешника. О существовании этого хода было известно только садовнику и самому хозяину поместья, который был далеко от этих мест. Подойдя к реке, можно было отодвинуть камень и через этот ход очутиться в самом немецком штабе.

Наш командир радостно потирал руки и чуть не сломал рёбра старику, сжав его в объятиях. План, таким образом, определился: ночью добраться по реке до места, где расположен вход в подземный коридор. По нему в штаб, по дороге пристукнуть охрану и всех остальных, кроме офицеров, а тех забрать с собой. Подземелья размещались на такой глубине, что хоть стреляй — наверху не услышат, как уверял садовник. Вокруг усадьбы и в ней самой находилось много эсэсовцев.

Участвовать в операции должны были десять человек. Было это, кажется, в июле или августе. Партизаны провели нас высокими хлебами к речке. Там, в условном месте, уже ожидал нас старичок. Мы разделись, старик тоже, подняли одежду и оружие над головой и потихоньку зашли по шею в воду.

Шли мы так чёрт знает сколько времени через какие-то тростники, камыш, по вязкому илу. Наконец видим: на берегу белеет барская усадьба, а меж деревьев — движущиеся тени фрицев.

Осторожно, шаг за шагом, выкарабкались мы на берег и, дрожа от холода и волнения, обжигаясь крапивой, поползли за стариком. Спустя минуту все мы очутились в пещере, откуда тянуло гнилым, затхлым воздухом.

Зажгли фонарь, и при его свете все надели эсэсовские мундиры. Проверили оружие, мешки, верёвки. Командира своего я любил и доверял ему во всём, но, когда оказался в этой вонючей, затхлой дыре, невольно подумалось: а ну как наш старик, на вид такой хороший, милый, возьмёт и заведёт нас в капкан, как крыс. А там, ребята, ни тебе сопротивляться, ни бежать — бесполезно, потому что, как оттуда выйти, знал один лишь проводник.

Капитан оглядел нас, спросил, помнит ли каждый свою задачу, и мы двинулись по катакомбам дальше, за стариком.

Не помню, как долго мы шли, но мне это показалось вечностью. Подземный ход крутил то влево, то вправо, то вверх, то вниз. Наконец остановились. Отсюда слышна была немецкая речь. Ещё минуту мы передохнули, вспотевшие, как мыши, от духоты, напряжения, спешки.

Старичок с капитаном начали что-то делать у стены. Мы находились в просторном помещении. Штаб, видимо, размещался рядом, в нескольких хорошо оборудованных винных погребах. И только мы собрались было двинуться дальше, как из-за поворота коридора прямо на нас налетел здоровенный эсэсовец. Он так и остолбенел. Наш капитан в форме офицера СС подошёл к нему: «Где штаб? Мы здесь со специальным поручением от генерала…» Фамилию скомкал, послышалось только что-то вроде «берг» или «дорф». Эсэсовец окинул нас подозрительным взглядом и, показав жестом за спину, дескать, там, спросите, поинтересовался: «А кто вас сюда впустил?»