В тылу врага - [9]

— А помните песню, — возмущенно сказал Анищенков, — которую мы пели до войны: «Мы войны не хотим, но врага разгромим малой кровью, могучим ударом!» Пели так бодро, а вот остановить врага не можем. Уже к Москве подбирается, гад! Я уверен, что победа за нами будет, как бы дорого она не обошлась Родине. Но скажи мне, Роман, как убедить в этом народ, оставшийся в гитлеровской оккупации?

Морозов призадумался, потом заговорил:

— Прежде всего. Алексей, мы не должны паниковать. Да, немец уже недалеко от Москвы! Но скоро он выдохнется. Планы Гитлера — бред, он еще не знает, на что мы способны. Мы — люди терпеливые, но в чужое ярмо нас впрячь еще никому не удавалось…

В разговор вступил Петр Сухих:

— Мы пока бьемся с врагом силами кадровой армии. Вот-вот вступят в сражение войска, отмобилизованные на Урале и в Сибири. И погонит тогда немца Красная Армия! А мы будем помогать ей с тыла. Нас для этого здесь и оставили.

— Ладно, прекращаем разговоры, хлопцы, — деревня совсем близко, — потребовал Морозов…

Шли напрямик. Морозов изредка уточнял направление по компасу. Щекино обошли на полкилометра западнее. Кроме лая собак, ничего не было слышно.

Прошли еще около трех километров в направлении шоссе, остановились. Было около трех часов утра. Морозов скомандовал всем залечь, а сам пошел выбирать место для скрытого размещения группы. Натолкнулся на овраг, заросший кустарником, по которому протекал ручеек. Рядом стоял огромный скирд пшеничной соломы. Возле него Морозов и Анищенков оставили своих товарищей, а сами направились к шоссе. Пройдя метров сто, они различили блестевшую в лунном свете ленту накатанной дороги и услышали шум моторов; изредка раздавались команды на чужом языке. Вскоре оба увидели на дороге черные громадины. Поняли, что продвигается танковая колонна противника.

— Опоздали! — досадовал Морозов. — Если бы мины установили в полночь, то как раз бы эти вражеские танки сели на них. Придется дневать у оврага, а завтра ночью будем минировать.

Вернувшись к скирду. Морозов увидел, что группа уже вырыла норы в соломе. «Там теплее, чем в овраге, но опаснее», — подумал он. И послал Анищенкова и Сухих на разведку оврага, чтобы определить путь возможного отхода по нему группы, если возникнет такая необходимость. Вернувшись, они доложили, что русло удобно для незаметного продвижения, в отдалении есть пологий выход.

День просидели в скирде. Дежурили по трое, наблюдали за шоссе и за полем вокруг себя. Изредка по дороге проезжали небольшие автоколонны и отдельные бронемашины. В полдень прошли три маршевых батальона в сопровождении зенитных установок на автомашинах.

— Эх, где она, наша авиация! — сокрушался Сухих. — Фашистские автоколонны надо бомбить, а пешие подразделения расстреливать с самолетов. А то идут, сволочи, как у себя дома. Да и мы напрасно побоялись залечь на день вблизи дороги. Ведь могли бы настрелять там сейчас гитлеровцев видимо-невидимо.

— Остынь, Сухих, — возразил командир группы. — Для дневной засады у нас сил маловато, да и оружие надо бы посильнее. К тому же у них радиосвязь. Как только мы обстреляем их — они вызовут подкрепление. А днем по полю нам не уйти от мотоциклистов-автоматчиков. Понял? То-то!

Наступил долгожданный вечер. Подкрепившись черствым хлебом и салом, двинулись к шоссе. Неподалеку от него выбрали исходный рубеж — расположились в канаве, проходившей рядом с дорогой. Бойцы, выделенные в прикрытие минеров, вели наблюдение. Пока все было спокойно. Минеры рассредоточились вдоль шоссе с интервалом в два десятка метров. Первыми отправились минировать Анищенков и Сухих. «Облюбовав» места для установки мин, Анищенков штыком от карабина выковырнул несколько камней, руками вычерпал из лунки песок и осторожно положил в нее мину. Вставив взрыватель, засыпал лунку. То же самое он повторил метрах в десяти дальше.

У Сухих дело подвигалось медленнее, он только еще начал устанавливать вторую мину. Анищенков поспешил к нему, помог закончить минирование. И сразу же оба сползли в кювет. Сухих, весь мокрый, часто и тяжело дыша, пожал локоть Анищенкову — знак благодарности за помощь.

— Теперь пошли мы, — тихо сказал Морозов Давыдову.

Давыдов действовал уверенно. У него в руках была остро отточенная пехотная лопатка с отрезанным наполовину черенком. Морозов же выбрасывал камни и грунт финским ножом.

Восемь мин установили за сорок минут. Отошли в канаву, где находилось отделение прикрытия. С нетерпением ожидали вражеских автомашин — Морозов то и дело прикладывался ухом к земле. И только около полуночи они услышали дальний гул моторов. Определили, что движутся автомашины — у танков гул не такой ровный и к тому же с грохотом. Луна «помогала» партизанам. Уже видно было, как с пригорка спустилась первая автомашина, потом вторая… третья… Все они шли с включенными фарами, кузова накрыты тентами.

Когда Сухих насчитал шестнадцать, первая автомашина уже находилась на заминированном участке. Но взрыва не последовало, видимо, колеса не попали на мину. Партизаны затаили дыхание. Вот уже пять машин въехали на участок дороги, где минировал Анищенков… И наконец один за другим прогремели три взрыва. Три вражеские автомашины загорелись. Шедшие сзади грузовики в беспорядке останавливались, из них, как горох, посыпались солдаты. Морозов скомандовал: