В тылу врага - [10]
Мариане хотелось броситься в объятия этих незнакомых, но близких ей, чистых душой советских женщин. Однако разведчица не имела права рисковать. Требовалось хорошо проверить - кто как относится к “новому порядку” прежде, чем довериться хотя бы в самой малости. Повернувшись спиной, чтобы женщины не разглядели ее лица, Мариана бросила коротко, но многозначительно:
- Да. Эвакуировалась.
- Хм! Вот как! Вакуировалась? - передразнила женщина.
- Нашла себе друзей, дуреха, - в тон ей сказала вторая. - Да только в нашем селе они не дюже держатся. Слышь! Не дюже…
Женщины презрительно отвернулись, и Мариана услышала громкое “тьфу”. Было ясно, что “дуреха” - это она, Мариана. Но именно это ее обрадовало больше чем если бы эти женщины - первые, кого встретила Мариана на оккупированной врагом территории, сказали ей что-нибудь льстивое, приятное. Сразу стало легче Люди не сломлены духом. Они ненавидят врагов и их прислужников. Они ее, Марианины, друзья.
А ей сейчас, как никогда, нужны свои люди. Кто ей знает, что еще может выкинуть дядя Петя. Мариана решила остановиться пока здесь.
Она вошла в село. По развалинам гулял ветер, поднимал смрад пожарищ и едкую пыль. Многие хаты зияли провалами выбитых окон и дверей. Нигде ни поросенка, ни птицы домашней, чем были так богаты украинские села до войны. Все говорило о том, что здесь прошли гитлеровцы.
Девушка вздохнула, передвинула мешок с одной плеча на другое и пошла дальше. Минула хату, другую Незаметно приглядывалась, стараясь разобраться, есть ли где немцы и много ли их.
Вот на дороге стоит машина. Возле нее возится солдат.
“Фриц”, - мелькнула догадка. Сердце заколотилось Это первый гитлеровец, которого Мариана видит здесь. Там, на фронте, она издали наблюдала их, когда ходила в разведку. Видела пленных, но все они выглядели иначе, чем вот этот молодой невысокого роста немец, в коротенькой куртке, опоясанный широким ремнем, в сапогах с короткими голенищами. Он по-хозяйски копается в моторе и напевает.
- Точно у себя дома, сволочь! Погоди, бисова душа скоро запоешь по-другому, волком выть будешь… - думала Мариана, проходя мимо него.
…Проволока тянется по земле. На заборах, воротах, на стенах домов мелом и краской выведены цифры, знаки. Все это о чем-то говорит разведчице. Еще в школе она наизусть выучила значение всех этих значков, цифр Глаз отмечает марки автомобилей, даже след шин.
Так прочитала Мариана первую страничку из жизни оккупированного села.
У третьей хаты она остановилась. Хотела было зайти, но двор показался слишком чистым, и девушка прошла дальше. Еще несколько хат осталось позади. Около полуразрушенной хибарки, еле видневшейся из-за бурьяна, одиноко возилась у глиняной печки старуха. Мариана шагала уверенно. На груди под вышитой рубашкой у нее хранились в узелке “документы”: справка с печатью. Среди немецких букв пауком проступала черная свастика; несколько марок и пожелтевшая фотография пожилой женщины с крестиком на груди. Эту женщину Мариана для всех называла матерью…
В документе значилось, что Диденко Мариана Григорьевна, украинка, 1923 года рождения, жительница села Россоши, Россошанского района, Воронежской области, проживает в городе Харькове.
Бумага была выдана немецкой комендатурой города Харькова, и сам комендант никогда б не догадался, что не его подпись стоит на справке. Мариана была уверена в своих документах. Но у разведчиков есть закон: “Старайся, чтобы тебя меньше проверяли”. И она стремилась свято соблюдать это правило.
Несколько секунд Мариана наблюдала за движениями женщины, потом подошла ближе.
- Добрый день, бабуся. Чи не даете трохи воды?
Женщина медленно повернулась всем своим сгорбленным телом, и в лицо Марианы глянули ее глаза, полные глубокой скорби.
Она приблизилась к Мариане и, приложила ко лбу ладонь ребром, спросила:
- Ты чья будешь, дочка?
- Сиротка я. Дядю своего разыскиваю. Один он у меня остался и того потеряла. Сил нет больше искать его. Думаю, на время наняться куда-нибудь на работу, - поспешила представиться девушка. - Изголодалась я…
- Ох, правда твоя, донько. Сколько народу нынче осиротело - страшно подумать, - сказала старуха, припоминая что-то. Спохватившись, она добавила:
- Чего же мы стоимо? Ци ж окаянные, - старуха кивнула куда-то в сторону головой, - с самого ранку шныряют по дворам. Все молодых ищут, отправляют, их, как, прости господи, скот в свою проклятую Неметчину, все им мало, чтоб им повылазило… Да ты заходь до хаты, - пригласила старуха, вытирая глаза фартуком.
В хате она выпрямилась и теперь выглядела далеко не старой… Голос, взгляд, движения доказывали, что она значительно моложе, чем кажется. Видно, какое-то горе до срока состарило ее.
- Вы одни живете, бабуся? - осмелилась спросить Мариана, оглядывая неподметенный пол хаты.
- Теперь одна. Тяжко обидели разбойники окаянные и меня, старуху, осиротили. Последнюю дочку, Марусю, увезли. Вот уже второй месяц, как нет моей голубки. Всего шестнадцатый годок миновал горемычной, а где она - один господь знает. Только и живу надеждой - авось весточку о себе подаст. А сыновья все на фронте. Воюют. Даст бог, вернутся к старухе-матери. Не век же этим антихристам здесь оставаться…
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Нада Крайгер — известная югославская писательница, автор многих книг, издававшихся в Югославии.Во время второй мировой войны — активный участник антифашистского Сопротивления. С начала войны и до 1944 года — член подпольной антифашистской организации в Любляне, а с 194.4 года — офицер связи между Главным штабом словенских партизан и советским командованием.В настоящее время живет и работает в Любляне.Нада Крайгер неоднократна по приглашению Союза писателей СССР посещала Советский Союз.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.