В тупике бесконечности - [11]

– Не понимаю, к чему ты ведешь, какую сторону защищаешь, – произнес Егор, возвращаясь за стол к отцу. – Ты сам насквозь модифицирован, в тебя вживлен многолинейник, чтобы ты видел свои проекты и в любое время с тобой могли связаться заказчики…

Бестужев-старший поднял указательный палец:

– Вот оно ключевое: мои модификации нужны. Как и твои. Но вот взять твою мать: ей богу, я себя порой чувствую рядом с ней педофилом. Мне не нужно, чтобы женщина, с которой я прожил всю жизнь и которая родила мне троих детей, выглядела, как школьница. Это противоестественно, понимаешь? – он скомкал накрахмаленную салфетку и с горечью произнес: – Я уже молчу, во что превратил себя твой брат.

– То есть, ты против модификаций? – осторожно спросил Егор.

– Я против усовершенствования, противоречащего здравому смыслу.

Вернулись женщины, принеся с собой суету и болтовню. Конечно же, сразу заметили белые стены, но отец не терпящим противоречий тоном объявил, что сегодня семейному ужину не будут мешать никакие посторонние шумы. Женщины смирились.

– Лёня на связь не выходил? – спросила мама.

Егор хотел вставить, «И не выйдет», но сдержался. Чтобы не провоцировать очередной разбор полетов. Родительская любовь самая слепая, и для мамы Лео всегда будет болезненным мальчиком, у которого более сильный и здоровый Егорка хочет отобрать конфету. Так было в детстве и с годами ничего не изменилось.

– Я сделала запрос, – сказала Ната, показав на включенный коммуникатор. – Надеюсь, на этот раз он выйдет на связь.

Егор не мог точно сказать, что его раздражает сильнее: отсутствие или присутствие брата. С одной стоны, бесило, что Лео даже не особо скрывал, насколько ему стала не нужна семья, пожалуй, он их даже стыдился. Нет, открыто он об этом не говорил, но если появлялась хоть малейшая возможность избежать встречи с родными, он ее использовал. С другой стороны, если в этот раз брат выйдет на связь, Егор знал, что они, так или иначе, поругаются. Его бесило не только каждое слово, сказанное Лео, но даже его молчание – высокомерное, снисходительное. Еще бы, они люди прошлого, оставшиеся на перенаселенной планете с исчерпанными ресурсами. Лео – человек будущего, новый марсианин, высшая каста.

Отношения между ними, и прежде бывшие не самыми радушными, окончательно разладились, когда Ира выбрала брата. И ладно бы еще он тоже ее любил, но Лео всегда преследовал только интересы бизнеса. Он четко делил людей на нужных и на балласт; даже обижался исключительно, когда ему это выгодно. Ирина на тот момент была ему нужна, чтобы закрепиться на Марсе и поэтому Лео принял ее любовь. Все с тем же снисходительным, скучающим выражением на лице, будто говорящим окружающим: «Пришлось пожалеть. Что же поделать, если она меня так любит». Егор помнил вечер, когда пытался донести это до Иры. Он запросил связь с Марсом, пока ожидал согласования, а затем соединения, выпил. Пожалуй, больше, чем было нужно. Затем, лишь услышав голос Иры, говорил: долго, убедительно, удивляясь самому себе. Он был не мастак вести задушевные беседы, но в тот раз все было иначе: сами собой находились именно те, нужные слова, которые четко передавали мысль. Ира все выслушала, и когда поток его внезапного красноречия иссяк, сухо сказала: «Я и без тебя все знаю. Но это неважно. Мне нужно, чтобы он просто был рядом – и все».

И все. Больше они после того разговора не общались, но узнав, что Лео с Ирой расстались, Егор испытал болезненную радость триумфа. «Ведь я говорил!» – хотелось кричать ему. Но он промолчал, сделав вид, что его это не интересует.

А после известия о смерти Иры, стало окончательно «и все».

Неожиданно над столом появилось сизое облако, в котором проступило лицо брата.

– Привет, земляне, – сказал он с привычной ленцой в голосе.

Егор мысленно выругался – появился, звездной пылью не запылился. Женщины встрепенулись.

– Здравствуй, сынок!

– Хай, брателло! Как урожай яблок на Марсе? – Натка приветствовала брата всегда только этой фразой независимо от времени года.

Мама подсела на диван к Нате, отец встал из-за стола и, обойдя его, остановился у жены за спиной. Егор понимал, что нужно тоже встать – у Лео ограничен угол обзора – но не мог заставить себя изображать радость. Чтобы его поведение не вызывало подозрений, он торопливо положил себе несколько больших ложек умопомрачительно пахнущего жаркого и стал есть, поглядывая в сторону голограммы брата.

За полгода прошедшие с их последней встречи, Лео приобрел еще больше отличительных черт нового марсианина. От рождения они с Егором были близнецы, но брат довольно рано изменил свою внешность, перекроив себя в брюнета с впалыми щеками аскета. Последние же изменения все сильнее удаляли его от человека: на лбу и ладонях появились спиралевидные разводы, резко выступающие скулы, отчего глаза с огромными черными зрачками казались упрятанными глубоко в череп.

Натка сразу же оценила перемены в облике брата, и Егор уже знал, каким будет ее следующий образ.

– Егор, хватит лопать, иди к нам! – позвала Ната.

– Дай ребенку поесть нормально, – осадила мама. – Совсем со своей работой желудок на сухомятке испортил.