В третью стражу - [53]

С тактикой было всё понятно. Решению подлежали самые неочевидные сейчас, периферийные части Большого уравнения.

«Не нужно дожидаться пока чайник вырастет в паровоз. Надо давить его пока он маленький. Тот же Генлейн — слабая фигура, его значимость в большой политике стремится к бесконечно малой величине. Это сейчас, а через два года? — Степан горько усмехнулся. — А через два года его почти целиком съедят черви».

Ни в коем случае нельзя было увлекаться «игрой в одни ворота». «Нельзя помогать ни одной стороне явно — мы сами себе сторона. Партия потомков. Для симметрии нужно что-то предпринять в отношении, скажем… Ну, советского руководства, например. Тем более что там сейчас упырь на упыре — пробы негде ставить. Компромат взять неоткуда. Даже в «родной» МИ-6 вряд ли что-то найдётся. Видите ли «джентльмены чужих писем не читают». А если повернуть иначе? Джентльмены чужих писем не читают? Да-да-да. Они их пишут».

* * *

— Отлично, Майкл. Значит, на эту неделю у меня не будет болеть голова из-за того, что нам нечего поместить на полосе о мировой экономике.

Редактор ещё раз просмотрел пачку машинописных листов, лежавших на его массивном столе. Майкл видел, как двигаются его глаза. Мистер Крэнфилд[92] прекрасно владел умением читать «по диагонали». Без этого его работа редактора «Дэйли Мэйл» стала бы попросту невозможной. Майкл ничего не ответил — он хорошо изучил своего нового шефа и видел, что тот ещё не закончил «своей партии».

— Пожалуй, нам стоит продолжить этот цикл, — в голове редактора рождался очередной замысел, — раз мы начали представлять читателям конкретные страны, не стоит ограничиваться Голландией, — иногда мистер Кренфилд позволял своим мыслям выходить на обозрение собеседников, — пройдёмся и по остальным… мнэ… участникам фуршета. Да, именно так. Я нашёл вам, Майкл, хорошее занятие на ближайший месяц! — Идея обрела реальную форму. — Майкл! — Редактор поднял глаза на сидящего напротив собеседника, — вы слушаете меня?

— Разумеется, сэр, — кивнул Майкл Гринвуд.

— Отлично! Итак — я вижу цикл статей не только о Нидерландах. Это будет целый подвал на нашей международной странице. Общий заголовок: «Британия и её соседи». В том же стиле, что и ваш и «Не только тюльпаны» — о перспективах экономических связей Британии с государствами Европы. Испания, Италия, Франция… по Франции, пожалуй, одной статьи будет маловато… Да, по Испании не забудьте упомянуть про поездку Черчилля… пара фраз в стиле «интересно, понравились ли сэру Уинстону барселонские анархисты», — мистер Крэнфилд оскалился в подобии «доброй» улыбки, — Германия. Когда будете писать о Германии, обратите внимание на новые перспективы англо-германского сотрудничества после того, как мистер Гитлер ликвидировал в своей стране анархию… Чехо-сло-вакия, — с усилием произнёс он по слогам, — О! Как я мог забыть? Разумеется, ваш а любимая Польша. Ну здесь я вам даже не советчик.

Редактор откинулся в массивном кресле, глядя на Майкла чуть прищуренными глазами. Планы у него, действительно, были наполеоновские.

— Отличная идея, сэр, — Майкл поднял вверх большой палец, — мы покажем Бивербруку[93], что такое серьёзная пресса! Вот только…

— Никаких «только»! — отрезал посерьёзневший мистер Крэнфилд, — «Дэйли Мэйл» серьёзная газета. Её редактор — серьёзный человек и поэтому его журналисты за свои серьёзные материалы получают серьёзные деньги.

Он отодвинул ящик своего стола и вынул оттуда листок бумаги, выглядевший, как банковский чек, протянул его Майклу Гринвуду. Первое впечатление оказалось верным — это действительно был чек на ту самую сумму, которую ожидал Майкл. И даже чуть большую.

— Благодарю Вас, сэр.

— Не будем тратить времени на благодарности. Дело превыше всего.

Редактор встал со своего кресла. Майкл поднялся вслед за ним. После рукопожатия он ещё раз кивнул головой и вышел из кабинета. Миссис Маккихан показала ему большой палец — вопросительно. Майкл ответил ей тем же жестом и улыбнулся своей зубастой фербенксовской улыбкой. Секретарша редактора относилась к нему, как добрая тётя к любимому племяннику и регулярно пыталась напоить его своим любимым китайским чаем с каким-то очень странным привкусом каждый раз, когда он заходил в кабинет редактора. А ещё она была заядлым цветоводом и больше, чем в спасение души, верила в то, что самые лучшие в мире тюльпаны по-прежнему растут только в Голландии. Поэтому по возвращении из Амстердама предназначенные для неё луковицы заняли добрую половину чемодана Майкла Гринвуда.

В институте, где в своё время работал Степан Матвеев, была такая же секретарша. Её дети когда-то погибли в автокатастрофе, и с тех пор она везде искала объект для приложения своей материнской любви. И нашла его в молодом аспиранте, периодически заходившем к её шефу — своему научному руководителю. Количество печенья, пирожных и просто бутербродов, которыми она его накормила за всё время их знакомства, не поддавалось описанию. Он в ответ покупал ей цветы и пачки открыток из тех городов, куда ездил в командировки. А потом она ушла на пенсию, а ещё через несколько лет он узнал, что она умерла в одиночестве в своей квартире в пятиэтажке, а соседи узнали о её смерти только по вою её оставшихся голодными кошек. Про подробности Степан никогда никого не расспрашивал. Ему просто становилось грустно.