В тишине твоих шагов - [12]

Его лукавый взгляд блуждал по моей шее, то и дело опускаясь ниже. Он кокетливо пожал плечами.

— Такой серьезный, наблюдательный мужчина не мог не заметить, кто посещает девушку из квартиры напротив, — не собиралась сдаваться я.

Сев на край дивана, я несколько раз обмахнулась блокнотом, прикрыв глаза. Выдохнув, расстегнула верхнюю пуговицу. Нельзя было не заметить, как впились его глаза в вырез кофточки.

— Какая жара, — я медленно облизнула губы и пристально посмотрела на него.

Зубочистка запрыгала меж пальцев и выпала из его рук. Толстяк заерзал в кресле, почесывая волосы, торчащие из-за воротника рубашки.

— Расскажите, как вы обнаружили ее, это будет интересно нашим читателям.

— Не каждый день ко мне заходят такие хорошенькие журналистки, — он принялся теребить в руках пуговицу рубашки, — не знаю даже…

— Расскажите мне самые ужасные подробности, я буду вам благодарна. Очень благодарна, — заверила я, поправляя волосы. — Когда вы обнаружили ее тело?

Он заговорщически улыбнулся и подался вперед:

— Не знаю, как сказать вам, но она была… распутной девкой. Я таких чувствую на расстоянии. Выглядела развратно, редко ночевала дома, приезжала чаще под утро. При полном параде. — Видно было, как он возбуждается от своего рассказа. Жирдяй определенно получал удовольствие, день за днем наблюдая за молоденькой соседкой. — В то утро я пошел в магазин и увидел, что дверь в ее квартиру не заперта. Толкнул ее и вошел.

— И?

Его лицо скривилось:

— Я сразу позвонил в полицию.

— Что вы увидели?

— Она лежала на полу абсолютно голая. Вся в крови. Всё вокруг в крови. Неестественная поза, раскинутые ноги. Убийца, вероятно, действовал с дикой злобой. Я не эксперт, но, кажется, это были ножевые ранения. Здесь, — он показал на грудь, — и особенно там, — его рука скользнула вниз живота.

— Оу, — воскликнула я и сделала пометку в блокноте.

— Вам пошли бы очки, — взглядом он исследовал моё лицо.

— Спасибо, — я потерла лоб карандашом. — Заметили ли вы что-нибудь необычное на месте преступления? Вещи, которые не принадлежали убитой?

— Не знаю, я же не бывал у нее раньше. На тумбочке лежало кольцо и, кажется, водительские права.

— Её?

— Не видел.

— Она водила автомобиль?

На секунду он задумался:

— Ни разу не видел ее за рулем.

— У нее был парень?

— К ней часто заглядывал один из местных — Усик. — Арам недовольно поморщился.

— Усик? Прозвище такое? — удивилась я.

— Армянин. Такое имя — Усик. Держит небольшой рынок за углом.

— Ясно. — История начинала обретать видимые очертания. — Вы видели, приходил ли кто-нибудь к ней тем вечером, 21-го числа?

— Вечером здесь много народа шастает, идут с работы. Я не слежу.

— А утром?

— Не видел, чтобы кто-нибудь выходил от нее утром. — Он отрицательно покачал головой.

— Она ночевала дома?

— Могу ошибаться, но не видел ее выходящей.

— Может, у вас установлены камеры в подъезде?

Внезапно Арам встал, нависнув надо мной, как гора. Он хотел закончить надоевший допрос.

— Милая девушка, как вас, я забыл?

— А… Анна, — пробормотала я, глядя на него снизу вверх. Увидев, что он придвигается вплотную, я вскочила.

— Не хотите выпить со мной чашечку кофе? — он настойчиво схватил меня за локоть своей липкой рукой и явно не хотел отпускать.

— Не откажусь, эмм… показывайте кухню! — аккуратно высвободившись, я шагнула в сторону двери. — Скажите, у Маши есть родственники, подруги? С кем можно было бы поговорить.

— Никогда не видел подруг. Но на похороны приехала ее мать, наверное, она все еще у нее в квартире. Только не открывает никому. Прошу вас, — он подтолкнул меня дальше по коридору, скользнув рукой по пояснице.

Меня неприятно обожгло это прикосновение.

Я прошла на кухню, прижимая сумку к груди. Арам повернулся к плите. Его толстый зад едва помещался между столом и кухонным гарнитуром. В помещении стоял навязчивый запах начавших портиться продуктов. Воспользовавшись моментом, я кинулась к выходу, бросив на ходу:

— Варите, я буду через минуту.

Влетев на скорости в свои босоножки, стоявшие в коридоре, я распахнула дверь и выбежала на лестничную площадку.

Нажав на звонок квартиры напротив, я ощутила, как капельки пота по спине сбегают вниз. Мне уже слышались позади шаркающие шаги противного толстяка. Мерещились его жирные руки, тянущиеся ко мне. Окинув взглядом площадку, я не заметила ни одной камеры. За дверью всё еще было тихо.

Громко постучав несколько раз, я навалилась на стену.

Наконец, дверь отворилась, и на пороге появилась женщина лет сорока пяти. Стройная, с худым лицом и усталыми глазами. От нее пахло алкоголем. Она вопросительно уставилась на меня.

— Добрый день, вы мама Маши Яковлевой?

— Да, — сухо отрезала она.

Я залезла в сумку, нащупала крупную купюру и протянула ей:

— Соболезную вашей беде. Не могли бы вы немного рассказать о своей дочери? Я работаю в газете, все обеспокоены случившимся, возможно, в городе объявился серийный маньяк.

Женщина наградила меня долгим испытующим взглядом, потом вынула руку из кармана и выхватила банкноту. Губы ее сжались. Отшатнувшись, она направилась в комнату. Я последовала за ней.

На столе стояла бутылка с рюмкой. Рядом нехитрая закуска из рыбной консервы и фото, перетянутое по диагонали черной ленточкой. Девушка, смотревшая с карточки, была слишком юной, чтобы умирать. Красивая, маленькая брюнетка с большими глазами и тонкими чертами лица. От нежной, почти фарфоровой кожи веяло аристократической бледностью. Изящная, она смотрела с фото как царица, гордо и торжественно. От объятий такой красотки у любого мужчины кровь начала бы сильнее стучать в висках.