В теснинах гор: Повести - [37]

— Иди‑ка, паренек, принеси мне сначала огоньку, — сказал мюрид, скручивая цигарку.

— Сейчас. — Абдулатип подозвал к себе Шамсулвару.

— Я его отвлеку, а ты беги на ту сторону сарая. На крышу взберешься, а оттуда на сеновал спустишься, он как раз над сараем. Там, на сеновале, дырка есть, доской прикрыта. Я знаю: раньше Дарбиш через нее сено вниз бросал своим баранам. Ты эту доску найди и подними. А я мюрида отвлекать буду.

— Ну чего ты там застрял, — крикнул Абдулатипу мюрид. — Тащи огоньку!

— Сейчас, — крикнул Абдулатип и исчез, а Шамсулвара, боязливо оглядываясь по сторонам, направился к противоположной стороне сарая.

Перекидывая с одной ладони на другую горящий кизяк, прибежал Абдулатип.

— А ты молодец, — смеялся, глядя на него, мюрид. — Железные, что ли, у тебя руки?

— А он совсем и не горячий, попробуйте, — Абдулатип хотел положить горящий кизяк в руку мюриду.

— Ну, ну, — оттолкнул его мюрид. — Вот тут клади, — он подвинул камень. Наконец он прикурил от горящего кизяка и жадно затянулся.

— А у меня же руки из воска. Смотрите, дядя, — Абдулатип левой рукой схватил большой палец правой руки, делая вид, что отрывает. — Смотрите, — со стороны могло показаться, что он оторвал большой палец.

— Вах! — крикнул мюрид. Он потрогал руку Абдулатипа. И тут увидел согнутый палец. — Ну и хитрец! Фокусник. Еще что умеешь?

— По–птичьему петь могу, — сказал Абдулатип, одновременно делая руками знаки Шамсулваре: лезь, мол, быстрей, а то поздно будет. Шамсулвара некоторое время колебался, но в конце концов исчез за сараем.

— По–птичьему, говоришь, умеешь? — мюрид наконец с наслаждением затянулся.

— Хорош табачок.

— Да… Вам пой, а вы ничего не даете, — Абдулатип сделал обиженный вид. — Обманываете…

— Ну–ну… Мюриды не обманывают, красные — вот это обманщики.

Абдулатип старался изо всех сил, подражая то перепелке, то соловью.

— Вах! Ну и фокусник, — мюрид, подобревший после трех–четырех затяжек, был в восторге.

— У меня еще собака танцевать умеет, — разошелся Абдулатип.

— Эта, что ли? — мюрид ткнул сапогом в сторону Горача, который сидел тут же рядом тихо, внимательно глядя на своего хозяина.

— Не глядите, что он худой, он знаете какой сильный, — заявил Абдулатип. В тот же момент Горач вскочил: он завидел ненавистного ему дарбишевского пса, бегущего с добычей в зубах со стороны поля. Но и пес, видно, был не из трусливых: выпустив из пасти мертвую ворону, он с лаем бросился на Горача. Собаки сцепились, и началась потасовка, к великому удовольствию разомлевшего от табака мюрида. Он свистел, топал ногами, подзадоривая собак. Абдулатип, улучив удобный момент, незаметно шмыгнул за сарай, откуда уже выходили Сааду и Шамсулвара.

— Ребята, скорей веревку мне на руках обрежьте, — шепнул Сааду.

Абдулатип обрезал веревку.

— Дядя Сааду, бегите к кладбищу, там до реки рукой подать, — тихо сказал Абдулатип.

— Спасибо, ребятишки, — проворная фигура Сааду мигом скрылась за оградой.

Мюрид, увлеченный дракой, совсем, казалось, забыл о ребятах. Войдя в азарт, он так свистел, топал ногами, что привлек этим внимание бежавших мимо аульских ребятишек. Скоро их собралась около него целая толпа.

— Эй, эй! — кричал он на ребят. — А ну, дальше от сарая! А заме–тив появившегося на дороге старшего мюрида, схватил винтовку и поторопился встать у дверей сарая.

Старший мюрид снял замок и заглянул в сарай.

— Вах! Ты лто же это, сволочь! Пустой сарай стережешь? Упустил врага! Собачья драка тебе дороже чести мюрида?

Ничего не понимавший мюрид ошалело смотрел в мутные пьяные глаза старшего.

— Он тут, Джамал, — показал он на сарай, думая, очевидно, что тот, пьяный, плохо смотрел.

— Тут, говоришь? Смотри, свинья! — Старший мюрид изо всех сил толкнул ногой дверь сарая.

Мюрид не верил своим глазам. Сверху на потолке сарая зияла огромная дыра.

— Вах! — Мюрид схватился за голову.

— Пока ты тут покуривал да развлекался, этот бандит вылез через эту дыру!

Мюрид, дрожа от злобы и страха, бросился вдоль улицы, стреляя на ходу. Из ворот вышла женщина, прикрыв лицо платком. Мюрид на ходу сорвал с нее платок, заглядывая в лицо.

— Вах! Простите. Думал — не партизан ли, — он бросился дальше, а растерявшаяся было женщина схватила камень и швырнула в мюрида.

— Будь дома мой брат, он бы голову тебе сорвал, — плача, крикнула она и, закрыв лицо руками, убежала.

А мюрид все бежал по улице, расталкивая прохожих.

— Партизан убежал, держите его, — кричал он. — Ах, бедная моя голова!

— Чего орешь как баба! — догнал его старший мюрид. — Лучше скажи, кто тут был еще, кто помог ему доску на сарае сверху снять. Мюрид совсем обалдел. Маленькие черные глазки сбежались к переносице.

— Кто тут был? — Он стукнул себя кулаком по голове. — Да это ж он, этот фокусник.

— Какой фокусник?

— А… — мюрид махнул рукой. Тут он заметил подъезжавшего Гусейна и совсем замер от страха.

Узнав у старшего мюрида, в чем дело, Гусейн побагровел. Злые колючие глаза его сузились.

— Знаешь ли ты, болван, кого упустил? Красного лазутчика, правую руку Атаева. — И, размахнувшись плетью, он ударил мюрида по лицу. — Повешу, если не найдешь мне его! Иди, показывай, какие из мальчишек тут были тогда.