В тени зелёной беседки - [37]

Разошлись по домам рано, договорились встречаться в беседке ежедневно для обмена новостями. А на другой день не появился в беседке еще один член — Семён Корнилов. Вначале мелькнула мысль, что, может, случайность, вызванная трусостью или бизнесом? Прождали час. Ни слуху ни духу. Борис, посланный гонцом, явился с неутешительными известиями: самые мрачные предположения, которые не высказывались вслух, подтвердились. Мать Сеньки вне себя — днём пришел участковый и предъявил повестку с вызовом Корнилова к следователю Артемьеву на допрос. В повестке, правда, было написано «в качестве свидетеля», но этому мало верилось — с допроса Сенька не вернулся.

Вот когда и Юрий Иванников струхнул не на шутку. Ведь если дело в коляске, а на это похоже, то кто следующий, гадать не приходится. Он мысленно представил, как мама открывает дверь милиционеру, читает бумагу на обыск и, плача, собирает вещички: сухари, пару белья, зубную щётку, пасту…

Предчувствие не обмануло. Только произошло всё не так трагично, а куда проще и будничней. На следующий день его с третьего урока — как в насмешку, именно с урока права — вызвали к директору школы.

— Возьми портфель, — распорядилась явившаяся за ним заведующая учебной частью.

Класс недолюбливал Иванникова. Слыл он лентяем, хулиганом, вечно занимался на «галерке» какими-то своими делами, не имеющими ничего общего с уроками. Но распоряжение «возьми портфель» всех встревожило. На него сейчас смотрели с сочувствием — ещё не было забыто, как в прошлом году вот так же вызвали с учебниками одну ученицу. Оказалось, что её мама попала под машину…

Юра быстро сложил все в портфель и, стараясь ни на кого не глядеть, пошел к двери. Видимое расположение класса коробило. Он искал в нем фальшь. Сквозь сочувствие ему чудились те взгляды, которыми его провожали бы, знай истинную причину вызова. То, что в кабинете директора находился сотрудник милиции, Юру не удивило. Не было неожиданным и то, что явилась за ним в школу старая знакомая из инспекции по делам несовершеннолетних капитан Фёдорова. Директор крутил в руках какую-то фотографию и пристально всматривался то в неё, то в вошедшего с завучем ученика.

— Техника на грани фантастики. Как вылитый, — покачав головой, сказал он и протянул фотографию инспектору. Та молча передала ее Юрию. Недоумевая, зачем она ему, он взял и так же, как директор, стал разглядывать.

С кусочка бумаги на него смотрело удивительно знакомое лицо. Юрий даже наморщил лоб, силясь вспомнить, кто это, одновременно соображая, что всё это значит. Он ждал подвоха, но в чём он состоит, понять не мог. И вдруг осенило — так ведь это он сам на фотографии! Только уши у него поменьше и рубашки с таким воротником нет.

— Узнал? — забирая фотографию, спросила инспектор.

— Похоже, — уклончиво ответил Юра.

— Знаешь, что это? — спросила она снова.

— Фото.

— А каким образом оно ко мне попало?

Юра выразительно пожал плечами. Откуда, в самом деле, могла раздобыть его фотографию, да еще в чужой рубахе, эта дотошная милиционерша.

— Ладно, пойдём, — поднимаясь со стула, сказала Фёдорова. — Там разберёмся.

— Куда идти?

— Ну, не прикидывайся. Не хуже меня знаешь.

То, что Юрия Иванникова, как обычно бывало, не стыдили, не читали длинных нотаций, не взывали к совести, лишний раз говорило, что дело принимает неприятный оборот. Это подтвердилось, когда, миновав помещение инспекции по делам несовершеннолетних, они поднялись на второй этаж и вошли в кабинет, на двери которого Юрий успел прочитать табличку «Ст. следователь Артемьев В. Н.».

…Вечером Юрий был в центре внимания зелёной беседки. Казалось, сбылись наконец его мечты, но об этом сейчас даже не думалось. Его сбивчивый рассказ слушали, стараясь не пропустить ни слова. На Валентину, хотевшую что-то переспросить, тут же зашикали. Ещё бы! Первый представитель беседки, побывавший ТАМ и возвратившийся обратно. Правда, с подпиской о невыезде, но все-таки отпустили. Когда Юрий закончил свое сообщение, посыпались вопросы:

— Какой он?

— Кто?

— Да следователь.

— Ничего. — Юрий подумал немного. — Дотошный только: всё зачем да почему?

— А Сенька как?

— Что как?

— Зачем его привели?

— Так объяснял же. — Юрий выругался. — На очную ставку. Я два битых часа все отрицал: не знаю, не видел. Как договорились.

— Ну! — подогнал Борис.

— Вот тебе и «ну», — разозлился Юрий. — Привели Сеньку. Он все по полочкам разложил. И все больше капал на меня с коляской, а на Алексея и Митьку — с общежитием и с тем парнем в трамвае.

— Вот гад! — не выдержал Борис.

— Я ему сказал примерно то же, когда следователь говорил по телефону.

— А он?

— Говорит, ни при чём. Митька, мол, во всем первый «раскололся» и всех закладывает. Кстати, знаешь, как Митька те деньги, что у него нашли, объяснил?

— Ну! — вспыхнул Борис.

— Говорит, ты их в ларьке украл. Потом у тебя пьяного из кармана выпали, а он подобрал.

— Сволочь!

— По ларьку вам, говорит, насчитали около трёхсот рублей.

— Неужели в самом деле выручку взял? — медленно, с трудом выговаривая слова, спросил Валерий.

— Да ты что! Первый раз слышу, — не отводя глаз, соврал Борис. Признаться не мог. Это оттолкнуло бы Валерия. А тот для него был единственной опорой, единственным во всей компании, кем он дорожил.