В тени зелёной беседки - [2]

Николаев улыбнулся, поймав себя на мысли, что он впервые узнал его отчество. Раньше, в пору их дружбы, оно было как-то ни к чему. Сколько же лет не виделись? Да, пожалуй, не меньше десяти. И захотелось встретиться. Сейчас. Не откладывая. Поздравить. На минутку окунуться в бурную юность. На всякий случай Михаил Сергеевич поискал в списке награжденных свою фамилию. Из скромности начал с медалей. Попалось несколько Николаевых, но как в денежно-вещевой лотерее не совпадают порой номера, тут не сходились или имя, или отчество.

За этим занятием чуть не пропустил свою остановку. Только успел выскочить, как дверь захлопнулась и поезд тут же нырнул в туннель. Войдя в диспетчерскую, сразу засел за телефон. Справочное откликнулось на удивление быстро приятным женским голосом, и через несколько минут адрес места работы Сашки уже лежал в кармане рабочей кожаной куртки.

Помахав в окошечко диспетчерской путёвкой, Михаил Сергеевич вырулил свой КамАЗ за ворота гаража. На погрузке повезло — простоял меньше обычного. Поэтому можно сделать небольшой крюк, не откладывая заскочить к Сашке на работу и вовремя успеть на свой объект.

Подъехав к стройке, поставил машину на обочине у самых ворот. Во двор заезжать не стал. Знает он этих строителей — пока будут с Сашкой лясы точить, разгрузят кирпич, а потом ещё скажут, что так и было. Обходя наваленный повсюду строительный мусор, кирпичи, балки, затвердевший раствор, Николаев вспомнил прочитанный где-то рассказ о Кирове. Сергей Миронович, проходя по заводской территории, увидел разбросанные кирпичи и спросил сопровождавшего его директора: «Сколько стоит штука кирпича?» Тот остолбенел от неожиданного вопроса, прервавшего доклад о перспективах развития завода, пожал плечами: «Гривенник, думаю, не больше, Сергей Миронович». — «Скажите, а если вместо кирпичей валялись бы гривенники, их подняли бы?» Возвращаясь после выступления в цехе, Киров не увидел ни одного кирпича. «А до этих деятелей, видно, высокое начальство еще не добралось», — подумал Михаил Сергеевич о строителях и тут же поймал за полу спецовки пробегавшего мимо рыжеволосого парнишку:

— Ты не знаешь, где найти Александра Алексеевича?

— Кого? — спросил тот, и веснушки на его носу слились в одно пятно. Попытался выдернуть спецовку: — Пусти, меня ждут.

— Успеешь! Александра Алексеевича Гаврилова, говорю.

— Это Гаврюху, что ли?

— Кому Гаврюха, а такому шкету, как ты, — Александр Алексеевич, — обиделся за товарища Николаев. Видно, в его голосе прозвучали настолько грозные нотки, что парнишка присмирел, задрал голову вверх и, показав пальцем на крышу, сказал:

— Должно быть, там.

— Кто?

— Кого спрашиваете, — пожал тот плечами.

— Назови-ка по имени-отчеству, — потребовал Михаил Сергеевич. — Хочу, чтобы ты как следует запомнил, как зовут бригадира Гаврилова.

— Ну, Александр Алексеевич, вы же сами назвали.

— Вот так лучше, — удовлетворенно кивнул Николаев. — А теперь еще разок и без «ну».

— Александр Алексеевич, — тихо проговорил совсем сникший паренёк. И, отпущенный «странным мужиком» на все четыре стороны, шмыгнул за угол дома.

Поднимаясь по лестнице, Николаев никого не встретил, зато со всех этажей слышались стук и грохот, перекличка весёлых голосов — стройка завершалась. Самый радостный и ответственный момент, но и немного печальный — жаль расставаться с тем, что носит официальное название «объект», а фактически является твоим детищем, в которое вложен кусочек тебя самого, твоей души, твоей жизни.

Чуть не на каждом марше Михаил Сергеевич останавливался, придирчиво осматривал кладку, кое-где ковырнул ногтем швы. Нет, не придерёшься, стены выложены на совесть. Если отделочники не схалтурят — а это порой бывает, — комиссия примет с оценкой не ниже «хорошо». Молодец Сашка, недаром орден получает.

Но вот последний этаж, и, наконец, он на крыше. Внизу суетятся люди величиной с оловянных солдатиков, бегают игрушечные машины. Николаеву редко приходилось забираться на такую высоту — план: приедешь, разгрузишься и в следующий рейс. Присмотревшись, различил свой приткнувшийся к воротам КамАЗ. Отсюда кажется, что, если подойдет к нему малыш, едва научившийся топать ножками, — привяжет к бамперу верёвочку и повезет грузовичок с нагруженными кубиками строить свой, пока еще игрушечный, домик…

— Это вам не место для прогулок, гражданин!

Михаил Сергеевич круто развернулся на голос. К нему подходил Сашка в сопровождении рыжего паренька. И когда тот успел? Видно, по другой лестнице поднялся.

— Это тот самый, что я говорил, Гав… — Паренек осекся и тут же поправился: — Александр Алексеевич.

Да, если бы не портрет в газете, Сашку бы не узнать. Вон какая махина вымахала из того длинноногого нахального паренька, каким остался в памяти.

— Вы ко мне? — спросил Гаврилов, пытаясь угадать, что за фрукт перед ним. На представителя прессы не похож — одежда рабочая и без фотоаппарата. Но держится независимо, скорее всё-таки начальство.

— Присядем, Александр Алексеевич, покурим, — солидно произнёс Николаев. Он опустился тут же у трубы на какую-то доску, достал из кармана пиджака чуть помятую пачку «Беломора». — А ты, — повернулся он к пареньку, — гуляй. Точнее — работай.