В тени трона - [103]

Я кивнула, чувствуя, как нарастает злость внутри.

– Рада за вас. Передай отцу мои поздравления и пожелай от меня счастливого Пратимас.

– Обязательно, ваше высочество! И вам того же!

Улыбаясь, я двинулась дальше сквозь толпу.

«Альба, – сказала я по приватному каналу, – запиши, пожалуйста: нужно проверить, как обстоят дела с трудоустройством на основных верфях».

«Слушаюсь, ваше высочество».

Согласно АСН – Акту о справедливом найме – члены семьи имели право ухаживать за заболевшими родными и близкими, не теряя работу. Этот акт вступил в силу с первых дней колонизации.

Разговор слегка испортил мне настроение, но праздник продолжался. Я даже убедила Эммори позволить мне зажечь бенгальский огонь, подаренный Микой, и принялась размахивать им – к радости окрестной детворы. Пока мы не вернулись в фамильный храм, за мной постоянно тенью следовали Эммори или Зин, временно занявший место Нал. Только в храме они расслабились и вместе с остальными охранниками встали у стен, а я опустилась на колени перед алтарем Лакшми[13], рядом с матерью.

Мать завернулась в темно-пурпурное сари. Обычно этот цвет шел ей, но сейчас ее кожа на фоне пурпура казалась пепельной, а круги под глазами потемнели, словно кровоподтеки.

Богиня Лакшми никогда не была мне близка. В сравнении с ее красотой и грацией я всегда чувствовала себя неуклюжей. Даже когда отец рассказал мне, что она – та самая светлая восемнадцатирукая воительница, что убила демона Махишасуру, я не смогла перенести на нее симпатии, отданные Темной Матери.

– Мама, ты хорошо себя чувствуешь?

Я тут же усомнилась, что вправду произнесла эти слова, но мать ответила:

– Если не считать скорой смерти от яда, бегущего по моим венам? Тогда да, хорошо. – Губы матери дрогнули в улыбке – и, как ни странно, в этой улыбке не было горечи. – Ты готова к коронации?

– Нет.

Неожиданно этот вопрос привел меня в ужас. Отчего? Ведь к этому все и шло, для этого Эммори притащил меня сюда, для этого Цера велела ему доставить меня домой…

– Не паникуй, Хейл. Ты с самого начала знала, что к этому все и идет. – Мать повторила мои мысли со сверхъестественной точностью. – Я понимаю, что ты этого не хотела, но ведь и я не хотела лишаться мужа, дочерей и внучки. И тебя это тоже касается. Я позволила тебе уйти, подумав, что твой отец одобрил бы это. Я прекрасно видела: то, чего хочу я, тебя убивает. Я надеялась, что до того, как все кончится, у меня будет шанс сказать тебе, что я тебя люблю, хоть и не всегда проявляла свою любовь лучшим образом. Но теперь у меня есть много большее. То время, что мы провели вместе за последнюю неделю, очень много значит для меня. – По ее лицу скользнула улыбка. – Занятно. Насколько сентиментальнее становишься, глядя в лицо смерти…

– Это еще не конец…

Я была потрясена слезами в собственном голосе.

– Для меня конец. Для тебя – только начало. Скоро ты станешь императрицей.

Не зная, что ответить, я смотрела на свечи, стараясь не обращать внимания на текущие по лицу слезы.

– Это несправедливо. Ведь я потеряю и тебя.

– Такова жизнь, Хейли. Прости. Прости, что оставляю тебе весь этот хаос. Прости, что не догадалась позволить тебе жить своей жизнью чуть раньше. – Она сжала мою руку. – Хейл, я ужасно устала, пойду к себе. Увидимся утром.

Тяжко опершись на мое плечо, она встала, перенесла вес на руку Биала и, шаркая, двинулась к выходу из храма.

Стоя на коленях, я смотрела на огоньки свечей, пока не помутилось в глазах.

– Ваше высочество?

Я повернулась к Эммори и заморгала. Вскоре пелена слез рассеялась. Мой экам сидел рядом со мной на корточках. Внешне он был совершенно спокоен, тревога таилась лишь в глубине его карих с серебром глаз.

– Я в порядке, – сказала я, сжав его руку. – Мы не опаздываем?

– Немного, ваше высочество, – ответила Альба, выступая из тени. – Через пятнадцать минут вам нужно быть на площади Гаруды[14], чтобы почтить вниманием танцы детей.

– Тогда поспешим.

Я встала и взяла у Каса пальто. Мы сели в аэрокар и прибыли на площадь как раз вовремя, чтобы успеть занять свои места до начала представления.

Маленькой я очень любила эту площадь, хотя нечасто сюда попадала. А когда стала старше, плескаться в разноцветной водной ряби, разбегавшейся от подножия величественного фонтана, стало уже неприлично.

Площадь была названа в честь фонтана, увенчанного мраморной статуей Кришны верхом на орле, хотя ее километровое пространство украшали и статуи многих других богов и героев Империи. Сейчас, зимой, фонтан не работал, но вокруг него все равно собралось множество детей.

Они пели и танцевали, их яркие костюмы выделялись на фоне серого неба, голоса звенели в холодном воздухе. Две девочки постарше исполняли замысловатый танец, их сари развевались, а они кружились по сцене, изображая битву. Одна была с ног до головы в черном, другая сверкала белизной. Они сражались, кружились и пели, пока девочка в черном не упала, побежденная. Девочка в белом встала в победную позу над поверженным врагом и с гордостью поклонилась. Представление закончилось, и вместе со всеми я встала и зааплодировала детям, раскланивающимся на сцене.