В тени старой шелковицы - [31]
Квартирный вопрос
В апреле 1946 года вернулся из эвакуации бывший главный бухгалтер Коломенского завода. По закону его должны были восстановить на прежнем месте работы, так что Соломону было предписано в десять дней сдать дела и освободить квартиру. Оля не паниковала: Соломон – высококлассный специалист, у него вся трудовая книжка в разделе «поощрения» исписана: его отмечали и нарком станкостроения товарищ Ефремов, и нарком путей сообщения товарищ Каганович, и министр тяжелого машиностроения товарищ Казаков… Соломон на очень хорошем счету, так что ему должны предложить что-нибудь… Жаль из этой квартиры выезжать, но что ж поделаешь…
Соломону предложили на выбор: либо АЗЛК, либо Липецкий тракторный завод. Оля захлопала в ладоши: АЗЛК! АЗЛК! В Москву!
– На АЗЛК возьмут, если будет московская прописка, – Соломон задумчиво размешивал сахар в чае. – Тогда они через какое-то время предоставят квартиру. А у нас с тобой ни прописки, ни квартиры…
– Так… У тебя ж четыре сестры в Москве! Родители! Ты о чем говоришь? – не поняла Оля.
– О том… – Соломон замолчал.
Аня писала, что мама совсем плоха, уже начались боли, и она почти не встает, стонет только на своей кровати. Папа – Яков Борисович – тоже чувствует себя неважно, видеть стал плохо, вечно натыкается на углы, все ноги в синяках… Сама Аня беременна, это прекрасно, бог даст, но надо же понимать, что такое быть беременной первым ребенком в сорок лет… Вся словно на части разваливаешься, сил нет вообще, а надо и за мамой ухаживать, и за отцом смотреть… А Иосиф, Анькин муж, ей в хозяйстве не помощник – работает один, с утра до ночи, а на нем вон сколько иждивенцев…
Аня поздно вышла замуж, только после войны, когда они вернулись из Некрасова в Москву. Хорошо еще, что квартира их на Шарикоподшипниковской улице не была занята, та самая квартира, которую когда-то выделил Соломону Подшипниковый завод… Соломона потом, в тридцать седьмом, перевели в Егорьевск, а квартира осталась – родителям, сестрам. В той квартире Соломон впервые увидел Олю, на Пейсах, на втором Седере…
Аниному мужу, синеглазому Иосифу, в этом году исполняется шестьдесят. Вот тоже жизнь мужика потрепала… До войны работал в Минске директором завода, семья была, две дочки, Эсфирь и Ревекка – Фирочка и Ривочка. Зимой тридцать седьмого его посадили. Пытали – но он об этом не рассказывал, да Соломон и не спрашивал. Но он ничего не подписал, ни одной бумаги. Понял, что все равно расстреляют, и выдержал, никого за собой не потянул. А летом 1938 года его вдруг выпустили, и он пешком, в зимнем пальто и шапке шел домой через весь Минск. Его даже восстановили на работе, и он снова стал директором того же завода.
Человек в обкоме спросил Иосифа: «Что, обижаешься на партию?» – «Нет». А через две недели этого обкомовца расстреляли.
Началась война, и Иосиф ушел на фронт – его как директора завода призвали на укрепление командного состава Красной Армии. Дошел до Кенигсберга. Семья – жена и две дочки – погибли в минском гетто. Узнав об этом, не захотел жить, лез под пули, был ранен, и не однажды. Он перестал бояться, перестал ждать победу. Ему было все равно. Мысли о будущем ушли, как умерли. Однажды с солдатами проходили деревню: все сожжено немцами, жителей нет, только каменная церковь стоит, и печи… Вошли к священнику, у того – четверо детей, голодные, аж синюшные… Выложил из мешка все продукты, которые там были, накормил детей… Тот в благодарность хотел подарить ему Библию, но Иосиф отказался, сказав просто: «Бога нет. А что почитать, у меня найдется». И достал из вещмешка «Анну Каренину». Они проговорили со священником всю ночь. Уходя на рассвете, Иосиф обернулся: священник осенял его крестом. Еврей усмехнулся.
Но с тех пор его ни одна пуля не брала. До победы пришлось дожить.
Оставаться в Минске после войны Иосиф не мог и поехал к брату в Москву. Брат был женат на сестре Тихона Хренникова Нине, жил на Малой Грузинской. Жизнь продолжалась, люди вокруг желали друг другу счастья, а Иосифу каждую ночь снились Фира и Рива, его черноволосые девочки… Иосиф с криком просыпался, будил брата, Нину… С каждым днем становилось хуже. Иосифа скрутило. У него начался жуткий, чудовищный псориаз, и брат каждый вечер, желая как-то облегчить его страдания, обмазывал 58-летнего Иосифа дегтем, а Нина Хренникова каждый день кипятила его белье…
Вот такой Иосиф достался Анне Яковлевне Хоц.
И сейчас Аня ждала от него ребенка.
– Аня! Дело в том, что мне предложили работу на АЗЛК…
– Здорово… – Аня вся сжалась перед разговором и смотрела в сторону.
– Но мне нужна московская прописка. Тогда через какое-то время мне предоставят квартиру…
– Через какое?
– Не знаю, – Соломон внимательно посмотрел на сестру. Изменилась. Лицо отекло и словно поехало. Ноги как колоды. Пятна на щеках. Волосы сосульками слиплись под гребенкой. Бедная. Аня встала, зачем-то стала рыться в кухонной полке, достала чашку. Посмотрела на нее. Убрала обратно.
– Вы хотите жить здесь?
– Ну да… Сначала.
– Где? – Аня наконец взглянула брату в глаза.
– Что – где?
– Где вы будете здесь жить? Пойдем, – она потянула Соломона за собой. В дальней комнате стоял тяжелый запах лежачего больного. Сарра Григорьевна тяжело повела головой на шум, но не узнала сына. Там же, в кресле, дремал отец.
Жан де Малесси в своей книге прослеживает эволюцию яда — как из индивидуального оружия он стал оружием массового уничтожения. Путешествие в страну ядов, адская кухня ибн Вашьи, Рим — город отравителей, Митридат — не царь, а яд и метаморфозы яда — вот небольшой перечень вопросов, освещенных автором.
«Дело Бронникова» — книга-расследование. Она сложилась из пятитомного следственного дела 1932 года. Среди обвиняемых — переводчик М.Л. Лозинский, лингвист Н.Н. Шульговский, киновед Н.Н. Ефимов, художник В.А. Власов. Но имена других сегодня никому ничего не говорят. Пропали их сочинения, статьи, стихи, записки, письма, даже адреса. А люди эти были очень талантливы: А.В. Рейслер, П.П. Азбелев, А.А. Крюков, М.Н. Ремезов, М.Д. Бронников… — ленинградские литераторы и искусствоведы.Авторы собирали информацию по крупицам в официальных и частных архивах и пытались увидеть живых людей, стоящих за найденными материалами этого забытого дела.
Свидетельства очевидцев и долгожителей, данные архивов и музеев о появлении, жизни евреев, убийствах евреев на оккупированной в 1941–1943 годах Смоленщине и судьбах уцелевших.
В настоящем издании впервые в наиболее полном виде представлено художественное наследие выдающегося историка XX века Льва Николаевича Гумилева, сына двух великих русских поэтов — Анны Ахматовой и Николая Гумилева. В книгу вошли стихи, поэмы, переводы, художественная проза, некоторые критические работы. Ряд вещей публикуется впервые по рукописям из архива Л.Н. Гумилева. Издание сопровождается вступительной статьей и подробными комментариями. Выражаем благодарность директору и сотрудникам Музея истории и освоения Норильского промышленного района за предоставленные материалы. В оформлении издания использована фотография Л.Н.
Новая книга от автора бестселлеров «Дневники княжон Романовых» и «Застигнутые революцией» посвящена самой неизвестной странице жизни последнего российского императора – попыткам спасти от гибели Николая II и его семью. Историческое расследование, основанное на недавно обнаруженных архивных материалах из России, США, Испании и Великобритании, прежде недоступных даже отечественным историкам, тщательно восстанавливает драматические события весны и лета 1917 года. Венценосные европейские родственники Романовых и матросы-большевики, русские монархисты и британские разведчики – всем им история отвела свою роль в судьбе российской царской династии.
Эта необычная книга содержит в себе реальные истории из мира сегодняшнего российского бизнеса. В одних рассказывается о том, как предприниматели успешно разрушают бизнес-предрассудки «теоретиков», в других, наоборот, описаны катастрофические провалы, возникшие в результате принятия правильных, на первый взгляд, решений.Написанная с присущим автору остроумием книга «Дьявол в деталях» не столько о кейсах, сколько о правде жизни типичных российских предпринимателей.«Фишка» книги — авторские иллюстрации-«демотиваторы».Книга будет интересна широкому кругу читателей, занимающихся бизнесом, но особенно будет полезна тем, кто только собирается открыть собственное дело.2-е издание, стереотипное.
С каждым новым романом превосходный стилист, мудрец и психолог Андрей Дмитриев («Закрытая книга», «Дорога обратно», «Поворот реки», «Бухта радости») сокращает дистанцию между своими придуманными героями и реальными современниками. В «Крестьянине и тинейджере» он их столкнул, можно сказать, вплотную – впечатление такое, что одного («тинейджера») только что повстречал на веселой Болотной площади, а другого («крестьянина») – в хмурой толпе у курской электрички. «Два одиноких человека из параллельных социальных миров должны зажечься чужим опытом и засиять светом правды.
В «Мраморном лебеде» причудливо переплетаются три линии. Первая – послевоенное детство, мучительные отношения в семье, молодость, связанная с карикатурно-мрачным Тартуским филфаком, где правит Ю. М. Лотман, рассказ о дружбе с Довлатовым и другими… Вторая линия – сюрреалистические новеллы, родившиеся из реальных событий. И третья – особый взгляд на те великие произведения литературы, которые более всего повлияли на автора. Всё вместе – портрет эпохи и одновременно – портрет писателя, чья жизнь неизбежно строится по законам его творчества.