В тени Сфинкса - [10]

Никто уже не обращал внимания на плач Даны Мразковой.

Ужас перехватил людям горло.

— Прочь… кто-нибудь… выключите это… — прохрипел Мисарж.

Пытаясь понять, что происходит. Дана яростно терла глаза, чтобы хоть что-нибудь увидеть сквозь пелену слез.

Мартин Данеш вернулся в кресло. Полковник Яролимек с облегчением вздохнул, погладил поверхность стола и улыбнулся слепому.

Они находились в кабинете одни, впрочем, не совсем.

Свидетелями их разговора были телекамеры и чуткие микрофоны. Данеш и не подозревал, кто смотрит на него и слушает их беседу.

Этажом выше в здании Службы госбезопасности находилось помещение штаба. Перед подковообразно расположенными телемониторами и компьютерами стоял длинный стол, заваленный фотографиями, планами и документами. За ним сидели генералы и офицеры. Председательствовал министр обороны. Он руководил пражской частью операции. А ситуация в Праге имела сейчас решающее значение.

Генерал-лейтенант Малина как раз докладывал о создавшемся положении, которое не сулило ничего хорошего.

— Противник пресек все попытки переговоров, — сообщил он в заключение. — Убедившись в агрессивности его замыслов, мы попытались применить силу, но безрезультатно. Противник создал силовое поле неизвестного нам происхождения. Короче говоря, классическое ведение боя исключено.

В зале воцарилось молчание. Все мысленно возвращались к вчерашнему утру, когда стало известно о вторжении. Было ли это вызвано отсутствием бдительности?

Нет. То, что произошло, невозможно было предусмотреть. И не будь счастливой случайности и самоотверженности одной девушки, последствия были бы необратимыми.

Глаз золотым огнем пылал на экране.

Все впились в него взглядом, лишь Дана Мразкова безуспешно пыталась подавить истерический плач. В молчании угасало, исчезало человеческое сознание, вместо него разгоралось чужое, мыслящее по иным законам. Неотступное, навязчивое, оно стремительно поглощало остатки человеческих жизней. Семь жертв, еще не ставших до конца Существами, такими, как склонившиеся к дисплеям пассажиры Корабля, но уже переставших быть людьми, семь быстро трансформирующихся организмов сидели неподвижно, переживая безболезненное и неотвратимое перерождение. Глаз на экране безжалостно и беспощадно направлял этот необычный биологический процесс по нужному руслу.

Процесс продолжался. Подобно бактериофагу, который вкладывает свою собственную генетическую информацию в атакованную клетку и в короткий промежуток времени превращает ее в батальон вирусов своего вида, Существа заложили свою генетическую информацию в мозг семерых людей. Атака была предпринята с помощью совершенных камер «Зари-6» и человеческих глаз. Отразить эту атаку было невозможно. За сублимацией мозга последовала перестройка нервной системы, а затем и остальных органов.

Сто двадцать секунд понадобилось Существам, чтобы превратить людей в собственное подобие. Сто двадцать секунд — две минуты.

Дана Мразкова перестала плакать.

— Что случилось?! Почему вы все молчите?! — закричала она.

Но никто не отвечал. У нее зародилось страшное подозрение, она поднялась и, усиленно моргая, чтобы разорвать пелену слез, стала потихоньку отступать к двери. Наконец-то!

Она увидела своих коллег, друзей… нет, это уже были не друзья и коллеги. Их силуэты сохранили человеческие очертания, но над воротниками белых комбинезонов торчали длинные жилистые шеи, лысые черепа, перепончатые уши… Из рукавов высовывались когтеобразные шестипалые руки.

Она почувствовала трупный запах. Тела́ Существ покрывала смердящая желеобразная масса — остатки человеческих тканей после перерождения. Как же ей повезло, что коллеги своими спинами закрыли экран! Еще дрожа от перенесенного истерического приступа, она кинулась к двери. Они дружно повернулись к ней. Уголком глаза она заметила пустые лица с радужным золотистым овалом посреди лба…

Скованная ужасом, она на мгновение остановилась. Ею овладело нестерпимое желание обернуться и заглянуть им в глаза. Они встали и медленно двинулись к ней. Им так хотелось настичь ее! Но они еще не научились координировать свои движения. Это были своего рода новорожденные, не способные точно определить собственные намерения. Они скорее инстинктивно знали, чем понимали, что надо захватить врага. Они не ощущали злобы. Ни одно Существо не знало этого чувства: вирусу не дано ненавидеть уничтожаемую им клетку.

Она коснулась спиной двери. Остатки ее воли сопротивлялись чужой, враждебной воле. Шансов на спасение не было.

Неожиданно ручка двери, за которую она судорожно схватилась, подалась, дверь распахнулась, и Дана вылетела в соседнее помещение. Она захлопнула за собой дверь и со вздохом облегчения повернула ключ в замке.

Наваждение отпустило ее. Скорее к телефону!

— Это Мразкова… да, Мразкова, товарищ академик. Тревога! Немедленно объявите тревогу и заблокируйте седьмой этаж!

Дверь загудела под напором кулаков. Их кулаков.

— Скорее! — кричала она.

Академик Мациух, руководитель центра, положил трубку на стол. Она слышала, как он отдает распоряжения. «Золотой, золотой дед, — с благодарностью думала Дана. — А сколько раз мы честили его за железную неуступчивость».