В тени побед - [82]
Юноша печально смотрит на меня; он ничего не может поделать с тем, что его поставили на это ответственное место, где на самом деле должен находиться опытный военный хирург.
Нам сообщили, что в лазарет на санях везут триста раненых. Мы ждем их напрасно. После обеда их все еще нет в Григорове. Они вообще не появляются. Ни один человек не знает, что с ними произошло.
Время поджимает, пора ехать дальше.
– Желаю удачи! – Я протягиваю доктору руку.
Густель стоит наготове. Ему опять пришлось долго ждать. Мы пробираемся к автомобилю, еще раз проходя мимо разрушенной деревни, разбомбленных домов, обнаженных тел. Их укрывает падающий снег. Я совершенно не могу понять, почему все мертвые абсолютно обнажены. Может быть, бомбежка началась, когда они спали? Или с них просто сняли одежду? В России все возможно.
Снега намело уже почти с полметра. Вся дорога в снегу, к счастью, он еще довольно мягкий, и навстречу нам никто не едет. Мы отчаянно продираемся сквозь снежные сугробы обратно к главной дороге и успеваем, прямо скажем, в последний момент.
Между тем операция «Брюкеншлаг» разворачивается в полную силу. Отряды егерей продолжают наступать, пересекая замерзшее русло Полисти. Один егерский полк доходит до деревни Учно, другой захватывает Лисьи Горки. За Порусьей они собираются проникнуть на территорию леса. Артиллерия и бомбардировщики прокладывают им путь. В бой вступают белые танки.
Мы снова замечаем в небе стаю бомбардировщиков: внезапно, поворачивая на одно крыло, они с ревом бросаются на свои цели. Раздается такой гул, словно воют иерихонские трубы. Земля содрогается под мощными ударами. Захватывается участок реки, к вечеру нашим войскам удается перебраться через замерзшую речку. Такого сильного удара русские, конечно, не ожидали.
Выехав на шоссе, мы поворачиваем на запад. В местечке Великое Село находится следующий перевязочный пункт егерской дивизии. Людей разместили в церкви. Здесь есть даже бензоколонка. Пока Густель заправляет автомобиль, я осматриваю только что доставленных раненых. Им оказана квалифицированная помощь. Этот перевязочный пункт мог бы разгрузить Григорово. Я описываю сложившееся там тяжелое положение весьма понятливому главному врачу. Он собирается немедленно отправить туда санитарные машины, по крайней мере до поворота на Григорово. От деревни раненых можно везти на санях. Мы тотчас же сообщаем об этом доктору в Григорово.
Дальше по дороге расположен населенный пункт Алексино, где находится одна из важнейших медико-санитарных баз группы Зейдлица. Алексино – это жалкое захолустье, и полевой госпиталь производит такое же жалкое впечатление. Многое здесь зависит от главного врача, который имеет довольно беспомощный вид и не знает, что делать. Нам срочно требуется подкрепление. Пока я высказываю свои предложения, прибывает огромный поток раненых. За короткое время сообщают о ста вновь поступивших. Все пострадали в сражениях сегодня утром. Ожидается еще семьдесят человек. Моментально начинается операционная суматоха. Приходится здесь остаться. Я помогаю оперировать весь день и всю ночь до утра. Лишь после обеда основная часть работы завершена.
В километре от Алексина расположена Тулебля, прямо рядом с железной дорогой, ведущей в Старую Руссу. До приемного пункта уже невозможно добраться на автомобиле, поскольку узкая дорога совершенно занесена снегом. Сопротивляясь сильным порывам ветра, мы пробираемся по сугробам и обнаруживаем безупречные бараки, а также видим, что работа медико-санитарной службы хорошо организована и налажена. Правда, железная дорога перекрыта. Плохо! Теперь раненых можно вывозить отсюда только в южном направлении до Волоти и в Городцы или поручить эвакуацию дежурному подразделению воздушной медико-санитарной службы, которое было организовано здесь всего три дня назад и, естественно, не имеет еще никакого опыта.
Около трех часов мы выезжаем из Алексина и едем обратно на юг с целью пробиться в Сольцы. Навстречу нам попадается колонна из нескольких батальонов легкой егерской дивизии. Бравые парни, маршируя образцовым строем, проходят мимо нас в сопровождении своих вьючных животных. Сердце замирает, когда осознаешь, что им предстоит, куда их ведут, на какое сражение.
Из-за бесконечных остановок и затрудненного движения мы теряем много времени, и постепенно опускаются такие опасные сумерки.
Без вести пропавшие
Вместо того чтобы утихнуть, метель все усиливается. Сквозь снежную пургу уже почти ничего не видать. Неприятное положение, поскольку до Сольцов еще далеко. Уже давно наступили сумерки и включены фары. В полутьме приходится пробираться сквозь узкий проезд между огромными сугробами. Поверх снеговых стен по краям образовались «карнизы», готовые обрушиться в любую минуту. Колею уже снова занесло снегом, колеса постоянно буксуют.
Мы одни, вокруг ни живой души, ни машины, ни деревеньки. Автомобиль ползет все медленнее и медленнее. Густель переключает передачу. Внезапно мы застреваем посреди дороги. Она такая узкая, что развернуться просто невозможно. Остановившись в глубоком снегу, машина не сдвигается ни на шаг.
Авторы обратились к личности экс-президента Ирака Саддама Хусейна не случайно. Подобно другому видному деятелю арабского мира — египетскому президенту Гамалю Абдель Насеру, он бросил вызов Соединенным Штатам. Но если Насер — это уже история, хотя и близкая, то Хусейн — неотъемлемая фигура современной политической истории, один из стратегов XX века. Перед читателем Саддам предстанет как человек, стремящийся к власти, находящийся на вершине власти и потерявший её. Вы узнаете о неизвестных и малоизвестных моментах его биографии, о методах руководства, характере, личной жизни.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.