В тени побед - [102]
Вернувшись из утомительной поездки в Порхов, однажды после обеда я принимаю холодную ванну в коричневых водах Шелони, после чего располагаюсь на склоне, греясь и нежась под ласковыми лучами солнца.
На противоположной стороне к реке приближаются три русские девушки не старше восемнадцати – девятнадцати лет. Хохоча и веселясь, они мчатся по берегу, затем, заметив мягкую зеленую лужайку рядом с водой, останавливаются. Они не могли меня не заметить, но с удивительной естественностью, как будто так и надо, начинают раздеваться. Нас разделяет не больше пятидесяти метров. Они нисколько не стесняются, а я с улыбкой наблюдаю, как с них слетает летняя одежда: юбки, лифчики и трусики. Абсолютно обнаженные, три грации стоят под солнцем и потягиваются. Поистине райская сцена и восхитительная по своей наивности картина. Я чувствую себя шелонским Парисом. Затем, не торопясь, они сначала показывают друг другу свои яркие разноцветные купальники, стараясь поразить всех остальных, а потом облачаются в них. Они бегом устремляются к речке и, оказавшись в воде, с гамом и смехом начинают плескаться и барахтаться.
У нас на родине купальник имеет одно-единственное предназначение: прикрывать женскую наготу. А у этих русских все иначе. Они не стесняются своей естественной наготы и надевают купальник только ради того, чтобы украсить себя. Показываться обнаженными – в этом они не видят ничего непристойного, но почему?
После того как три девушки вдоволь накупались, обсохли и погрелись на солнышке, они снова снимают купальные костюмы, бегут нагишом к реке, выжимают мокрые вещи и опять надевают платья. Чрезвычайно тронутый их милой беззаботностью, я долго смотрю им вслед, когда они не спеша вдоль берега идут обратно в город.
Пластическая операция
Сегодня я начинаю проводить серию пластических операций одному совершенно обезображенному раненому. Парня должны были оперировать на родине, но он умоляет меня устранить уродство, чтобы его не испугались.
– Как мне вернуться домой таким уродом, господин капитан? – говорит он в отчаянии. Он боится потерять свою невесту.
Операции будут сложными и длительными. Левый глаз и вся средняя часть носа вырваны осколком гранаты, левая половина лица оказалась обезображенной, также нет части слизистой носа. Скверно, очень скверно. Нижнее веко левого глаза полностью вывернулось наружу, покраснело, воспалилось и выглядит просто отвратительно. Правда, ноздри и кончик носа еще остались, но края глубоко втянулись в рану. Края раны срослись, и обе ноздри оказались совершенно закрытыми.
Стоящая передо мной задача сложна и объемна. Лексер, один из наших мастеров пластической хирургии, после Первой мировой войны подарил новое лицо бессчетному множеству таких солдат.
Под общим наркозом и местным обезболиванием одновременно проходит первая операция. Сначала я заново иссякаю края раны, вырезаю целые части огрубевшей, зарубцевавшейся ткани, открываю обе ноздри и рассекаю сросшуюся хрящевую перегородку. Таким образом наконец-то удается выпрямить нос. Затем на левом предплечье вырезается большой стеблеобразный кожный лоскут, всаживается на место огромного дефекта носа так, чтобы внешний край кожи был внутри, а жировой слой выходил наружу. На это есть свои серьезные причины: дело в том, что сначала нос должен полностью уплотниться внутри. Затем уже подобным образом можно будет вырезать кожный лоскут с правой руки и закрыть внешнюю поверхность дефекта, завершив формирование носа. Между двумя кожными лоскутами потом я собираюсь вставить хрящ или костную пластинку, чтобы образовалась спинка носа.
Вшить кожу удается совершенно точно – это не представляет никаких трудностей. Намного сложнее зафиксировать руку в нужном положении, поскольку вырезанный кожный лоскут ни в коем случае не должен оказаться в напряжении, иначе от недостатка питания он погибнет. Тогда все будет напрасно.
Этот метод восходит к традициям сицилийского семейства Таглиагоццо, которое, возможно, почерпнуло свои знания из Индии.
Я сгораю от любопытства, приживется ли пересаженная кожа.
Фронт уже давно утратил свою подвижность, он оцепенел. Наша служба стала монотонной и однообразной: объезды, осмотры, операции, доклады, обсуждения. Читаю двухчасовую лекцию двумстам студентам, которых отправили на фронт. Молодые люди с интересом следят за моими объяснениями – это радует.
Каждый раз, делая остановку в Порхове, я проверяю своего пациента. За него можно быть спокойным, он идет на поправку и понемногу привыкает к своему положению. Пересаженный участок кожи в полном порядке.
13 августа. Продолжение пластической операции. Первый лоскут хорошо прижился. Удивительно, за какое короткое время он сросся с новой тканью. Уже сегодня я могу начать проводимую в несколько этапов засечку прижившейся кожи.
Пациент радуется малейшему прогрессу и очень благодарит. Лишь бы мне сопутствовал успех.
Венк
Начало сентября, уже чувствуется приближение осени. Листья начинают менять свой цвет. Перелетные птицы собираются лететь на юг. Утки, аисты, журавли, хищные птицы и прекрасные сизоворонки стремятся прочь отсюда. Молча мы смотрим им вслед. На душе тревожно. Неужели зима снова близко? Дни становятся все короче и короче.
Александр Ковинька — один из старейших писателей-юмористов Украины. В своем творчестве А. Ковинька продолжает традиции замечательного украинского сатирика Остапа Вишни. Главная тема повестей и рассказов писателя — украинское село в дореволюционном прошлом и настоящем. Автор широко пользуется богатым народным юмором, то доброжелательным и снисходительным, то лукавым, то насмешливым, то беспощадно злым, уничтожающим своей иронией. Его живое и веселое слово бичует прежде всего тех, кто мешает жить и работать, — нерадивых хозяйственников, расхитителей, бюрократов, лодырей и хапуг, а также религиозные суеверия и невежество. Высмеивая недостатки, встречающиеся в быту, А. Ковинька с доброй улыбкой пишет о положительных явлениях в нашей действительности, о хороших советских людях.
Авторы обратились к личности экс-президента Ирака Саддама Хусейна не случайно. Подобно другому видному деятелю арабского мира — египетскому президенту Гамалю Абдель Насеру, он бросил вызов Соединенным Штатам. Но если Насер — это уже история, хотя и близкая, то Хусейн — неотъемлемая фигура современной политической истории, один из стратегов XX века. Перед читателем Саддам предстанет как человек, стремящийся к власти, находящийся на вершине власти и потерявший её. Вы узнаете о неизвестных и малоизвестных моментах его биографии, о методах руководства, характере, личной жизни.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.